"Сергей Болотников. Плохая земля" - читать интересную книгу автора

лопаты.
Красильникова пробил пот. Он испуганно отпрянул в сторону, выронив заступ,
крепко зажмурился, а потом глянул в яму опять. Лицо было там. В это невозможно
было поверить, но в самолично вырытой им яме обреталась человеческая голова,
которую он только что основательно изуродовал лопатой. А если голова, возможно,
там было и тело?
- Ой, - произнес дачник, - ой...
Рвотные позывы у него не проступили. Но день вокруг сделался вдруг
неестественно ярким, птицы запели совсем оглушительно, а в нос ударил запах
свежевскопанной земли. От падения Красильникова удержало только то, что, упав,
он неминуемо оказался бы рядом с зарытым в земле мертвецом.
Это было кошмар, явившийся не ночью, а аккурат посреди яркого дня.
Виталий Петрович на нетвердых ногах отошел от ямы и поплелся к трехступенчатому
крылечку своего домика, где и осел на тоскливо скрипнувшие доски.
Солнце медленно катилось к горизонту.
Не каждый раз приходится обнаруживать трупы у себя на участке. Первым
побуждением Красильникова было бросить все и идти звонить в милицию, ибо кому,
как не им, должно разбираться с закопанными кем-то мертвецами.
Останавливали только два обстоятельства. Первое, что нанесенная им на трупе
рана выглядела так, словно ударили еще живого. В том, что прозорливый
патологоанатом, к которому попадет труп, определит время нанесения повреждения
как более позднее, Красильников сомневался. Значит, подозрение может пасть на
него, порядочного, в принципе, человека, который в жизни не имел проблем с
законом. И второе - в его дачном домике вообще не было телефона. Чтобы
позвонить, надо было бежать к соседям через три дома, в их богатый каменный
коттедж, куда многие заходить чурались.
Оставлять труп в яме Виталию Петровичу не позволяла совесть. Ведь живой был
человек, ходил, мечтал. А тут раз - и гниет в яме на чужом дачном участке, даже
без захудалого надгробия. Как жертва войны в братской могиле.
Красильников тяжело вздохнул. Мертвеца можно закинуть законникам анонимно.
Мерзко это, противно, но в нынешних реалиях самое подходящее.
Он посмотрел на соседний участок, резко вскочил и побежал в домик. Вернулся с
железной, крашенной зеленым тачкой и аккуратно перевернул ее над ямой, скрыв
дыру в земле как таковую. Обернулся, внимательно оглядел окна соседского дома.
Тихо, и даже занавески не шевелятся.
Красильников вспотел. День вокруг поблек, потерял яркость, и чувствовалось, что
впервые за много месяцев выдавшийся отпуск скорым ходом идет на свалку. И все
из-за того, что кто-то кому-то перешел дорогу.
Весь оставшийся день дачник ходил сам не свой. Нервно наблюдал, как солнце
теряет яркость и разбухает над зубчатой кромкой леса. Было ещё тепло, но не
жарко. Рев на шоссе умолк, и где-то запел соловей. На округу наваливался вечер -
типичный, поздновесенний, потрясающе умиротворенный. Сейчас бы сидеть на
крылечке да наслаждаться тишиной и запахом цветущих деревьев.
А Красильников думал о трупе.
Думал он о нем и тогда, когда день угас и на небе выплыл изящный, словно
рисованный белой гуашью серпик растущего месяца. Но взгляд дачника раз за разом
возвращался к лежащей вверх колесом зеленой тачке.
Когда обильно высыпали звезды, слегка, правда, приглушенные сиянием на востоке
большого города, Виталий Петрович вышел из дачи с лопатой. Ночь была теплая, и с
реки ощутимо несло тиной.