"Марина Бонч-Осмоловская. Рождественский романс" - читать интересную книгу автора

всех зажигает. Ганс среди других самим собой становится, и все становятся.
Нe важно, во что эта сила может вылится, тут главное, что обязательно
выльется. И каждый этого ждет и хочет. Побежал огонь, откуда взялся? Из
тайных глубин? Из твердых камешков в глубине глаз? - уже все захватил. В
пабе просто попойка, а в глазах появилось: брызжет оттуда - холодком,
холодком несет, но все-таки огонь! Перельется ли? Лица розовеют,
натягиваются, становятся бодрее, ярче. Глаза блестят - твердые, блестящие.
Еще не прорвалось: снаружи плотная корка, а под ней бушует дьявольская лава
и огонь - не тронь! Душа всякого Гансова друга - это то, что лучше не
копать. Только копнешь - рванет, польется и соединит всех в лучшей, главной
минуте!
- Вперед! - крикнул один парень, схватил с пола сумку с петардами, и
все повскакали.
К концу новогодней ночи, когда накатывали эти чувства, Ганс вместе со
всеми засовывал в чужие машины петарды - иностранцам, конечно. Для этого
кто-нибудь из ребят заранее намечал машины для новогоднего салюта. Самое
интересное - это суметь вскрыть машину, подложить вовнутрь петарду и
дождаться водителя, чтобы увидеть взрыв и пламя. Убивать иностранца насмерть
не стоит, но почему бы не поучить?.. Только для этого надо долго сидеть в
кустах. Проще подложить взрывпакет под машину или на крышу, если вокруг
полный мрак. Может, водителю палец оторвет.
Сейчас, на одну минуту Ганс задержался в баре, остался сидеть за
столом: перед ним ярко встала рождественская ночь и служба в храме, на
которой он был только несколько дней тому назад. Он неожиданно вспомнил свое
приятие неправильных людей и плохих событий, свои горячие слезы любви...
Герхард дернул его за рукав и вышел, а Ганс остался совсем один. Он
почувствовал, что не хочет взрывать машины иностранцев, людей с таким же
сердцем, как у него... На рождественской службе его наполнила вера и без
слов дала почувствовать правду и добро... Ганс колебался. "Это было наше
Рождество. А не для них", - пришла ему в голову мысль, он встал и вышел
вслед за другими.
Компания пробежала два квартала со свистом и гиканьем - им ответили
восторженные вопли. Навстречу шли ребята, по виду которых Ганс определил,
что они тоже вышли на тропу войны.
Быстро проскочив небольшой парк, Гансова компания остановилась около
высокого многоквартирного дома. Ганс здесь не бывал, но понял, что в этом
доме, скорее всего, не живут немцы - дом очень старой постройки, грязный,
какой-то допотопный - дом бедняков и иностранцев. Из окон доносилась музыка
и праздничный, заливистый гам, сверкали елочные гирлянды и бенгальские огни.
Около дома удалось открыть только две машины, но это большой успех!
Подсунули петарды еще под десяток, Ганс хорошо знал, как получше прикрепить.
Герхард в своем солидном пальто на зеленой подкладке ходил по еле освещенной
улице, наблюдая, не появится ли прохожий.
Закончив, Гансова компания решила дождаться первого взрыва и засела за
живой изгородью. Возбуждение и страх немного улеглись. Ганс нащупал в
кармане куртки программку рождественской службы, покрутил ее в руках. Он
вспомнил пережитое в храме и свои новые мысли о том, для кого должна быть
вера. "Наша, - обдумал он свою мысль. - Это наша вера". В этот момент на
темной улице, переполненной запаркованными машинами, на подъездах к бару,
где они только что пили, взорвался и запылал желтый Мерседес с бельгийскими