"Юрий Бондарев. Юность командиров (про войну)" - читать интересную книгу автора

непроницаемая тишина зимней ночи.



2

Минут через десять он уже шагал по синим теням домов, мимо мохнатых от
инея заборов; снег под сапогами визжал так, что, казалось, слышно было за
целый квартал. "Что ж, с Новым годом тебя! - говорил он сам себе. - С
Новым годом!"
В последнем переулке, который сворачивал к училищу, он услышал позади
себя торопливый и звучный хруст шагов, насвистывание - и оглянулся, сразу
узнав по этому насвистыванию Бориса. Тот шел своей гибкой, скользящей
походкой, в избытке чувств похлопывая рукой по фонарным столбам, словно
желая нарушить покой спящего после праздника города, и первый окликнул
Алексея, обрадованный:
- Алешка, ты? Подожди-ка! Так и знал, что тебя встречу. Все дороги,
черт возьми, теперь ведут в училище!
На углу Борис догнал его; был он весел, возбужден и, как бы намекая на
что-то, вприщур глядел на Алексея; новая шинель была расстегнута на все
пуговицы, белые ровные зубы светились, открытые улыбкой.
- Слушай, ты куда таинственно исчез с Валей? Проводил?
- Да.
- Ну и как?
- А что может быть "как"?
- Все ясно, закуривай! Нечего торопиться. Все дрыхнут в училище. Вот
шел и думал: теперь на всю жизнь офицерами, - наверно, судьба! Что ж,
кончим училище - лет через пятнадцать встретимся полковниками где-нибудь
на глухом полустанке: "Здорово, друг Алешка..." Фу черт, страшно жарко!
Он оживленно откинул полу шинели, извлек из кармана коробку папирос.
- Вчера покупал у мальчишки возле кино. "Дяденька, купите "Казбек" с
разбегу!" Давно папирос но курил! Помнишь: "Эх, махорочка-махорка,
породнились мы с тобой!" Нет, жаль, праздник проходит так быстро! Тебе
понравилась Майя?
- Видимо, добрая. Не ошибся?
- Насчет доброты не знаю. - Борис, чиркая зажигалкой, сдвинул брови. -
Глупо! Огрубели, что ли? В общем, сморозил глупость! Вырос уже, чтобы
целоваться под фонарями. Огрубел, огрубел!.. А какова Валя, а? Вообще,
Алешка, ты произвел впечатление!
- Чем же?
- Сам знаешь!
Месяц назад они были в ветреных, лесистых Карпатах, за тысячи
километров отсюда, и вот теперь шли по белым новогодним улицам незнакомого
тылового города с каким-то уютным названием Березанск - и было непривычно
и странно, что нет на чистом снегу черных оспин воронок, следов танковых
гусениц, глубоких колей орудийных колес. И Алексей сказал с непонятным
самому себе чувством непрочности, будто еще раз убеждаясь:
- Кажется, тысяча девятьсот сорок пятый... а?
- И кажется, не мы одни с тобой это понимаем! - засмеялся Борис. - В
городе, оказывается, еще гуляют!