"Юрий Васильевич Бондарев. Выбор" - читать интересную книгу автора

наконец:
- Не видел я тебя вроде бы месяца полтора. Так вроде? Как ты,
Володенька, поживаешь в последнее время?
- Слава богу, не дай бог, - ответил Васильев, открыл глаза, засмеялся и
потянул из пачки на столе сигарету. - "Дукат" я когда-то курил в
студенческие годы. Дешево и зло. Не сигареты, а горлодеры.
- Не работал, Володя?
- Нет.
- Что так?
- Не работается, Саша. Уже давно. То есть мазал немного, но все не
то...
- В связи с этим восторга не испытываю и в воздух чепчик не бросаю! Не
хочется и лень или искорки нет?
- И то и другое, Саша. И даже третье... Об этом не хочу. Лучше покурим
твой студенческий горлодер...
- Ладно, я замолкаю. Давай-ка лучше покурим, если не хочешь выпить. А
дома как?
- Слава богу...
- Не дай бог, - договорил тоном усмешки Лопатин и, вроде отрезая
необязательный разговор, не требующий никакого умственного усилия обоих,
спросил строго: - Можешь, конечно, Володя, послать меня подальше, но ответь
на один вопрос: ты не болен? Нет?
- Я не болен, - сказал Васильев и со сморщенным лицом потер лоб. - Хотя
никто не знает, кто болен: он сам или тот, кого принимает за больного. Вот,
например, с точки зрения вашей лифтерши, ты, конечно, псих и анормальный
тип: бородища разбойничья, по дому и даже за газетами ходит босиком, курит
вонючие сигареты и к тому же бездельник, тунеядец, ибо каждое утро на работу
не ездит. Как? Не точно, скажешь? А, расхотелось...
Он не закурил, вложил сигарету обратно в пачку и, готовый, казалось,
превесело улыбнуться, не улыбнулся, а, чуть хмурясь, вытянулся поудобнее,
скрестил на груди руки и, было похоже, хотел задремать здесь, на этом
удобном теплом диване, в зеленом свете настольной лампы, среди уютного
книжного хаоса, в квартире-мастерской Лопатина, под гулкие налетающие удары
метели за окном.
Лопатин легонько теребил, разлохмачивал бороду, из дебрей ее торчала
зажженная сигарета, с тревожной нежностью глядел на Васильева, будто
нисколько не осуждая его за непоследовательность, но намеренный понять до
конца, что хочет он, что ждать от него в следующую минуту, и Васильев не без
раздражения почувствовал это наблюдающее внимание, и морщинка возле губ
передернула его лицо.
- Ответь, Саша, - проговорил медленно Васильев, - тебе знакомо чувство
ревности? Не анахронизм оно, а? Правда, глупый вопрос?..
- Названное тобою чувство знакомо всем, - иронически ответил Лопатин и
подул сигаретным дымом на зеленый колпак настольной лампы. - Она, то есть
ревность, не имеет ни пола, ни возраста, но часто вводит иных людей,
охваченных ею, в порывы гневного возмездия и аффекта, смотри Отелло и сотни
судебных дел об убийстве жен и мужей, а иных - в зубную боль, в депрессию, в
состояние нечеловеческой муки, что хуже всякой пытки, ибо конца ей нет.
Какова причина вопроса, Володя?
- Я тебя спрашиваю - тебе знакомо? - повторил Васильев и, приподнимаясь