"Владимир Бондарь. Ранняя весна, Возвращение (про войну в Чечне)" - читать интересную книгу автораокна издевательски ухмыляется...
Тунаев едва сдерживался, чтобы не закричать: - За что вы, скоты, хотите меня посадить?! Вы же знаете, что я ни в чем не виноват! Вся моя вина в том, что я в спешке сборов забыл убрать из карманов эти патроны! Мысли и слова Тунаева перебил невозмутимый голос читавшего офицера: - Ребят отблагодари. Они, возможно, тебя и отпустят. - Чем? - зло кольнул его глазами Тунаев. - А разве у тебя ничего нет? - осторожно спросил сержант у окна. - Чего тогда "там" делал? Тебя ведь по разнарядке туда не водили... Задетый Тунаев резко выпалил: - Да бери, что хочешь... Все на столе! Возникший торг торопливо прекратил рыжий. - Хорошо трепаться. Пусть с ним теперь следователь утром разговаривает. Рыжий, щуря маленькие глазки, внимательно посмотрел на напарника: - В отстойник его проводи... Камера собой представляла душный квадратный каменный мешок с высокими четырехметровыми стенами. Кроме Тунаева, здесь находились еще трое мужчин. Двое сидели, раздевшись по пояс. Один, в мокрой на спине рубашке, неподвижно лежал на боку, сипло дыша, прислонясь лицом к стенке. Никто ни с кем не разговаривал. Каждый замкнуто переживал свое здесь появление. Общими были только долгие вздохи, эхом повисавшие в узких каменных он или нет. Ведь бывало, что он не мог проснуться, когда этого очень хотелось. Просыпался лишь, когда окончательно верил, что это явь. Постепенно в его голове укоренилась мысль, что через несколько дней он сядет в тюрьму. В себе он не чувствовал ни жалости за потерянную иллюзию "новой жизни", ни отчаяния. Перед глазами тоскливо вставали последние дни, прожитые в каком-то тупом трансе. В своей трагичности так до конца и не понятые. Он снова, как четыре дня назад, ходил вокруг сожженной пехотной машины, собирая в цинковый, из-под подствольных гранат ящик, розовые шарики человечьих мозгов. Под скелетом машины лежала черная земля, на ней валялись мелкие лоскуты одежды и присыпанный сажей и пеплом уцелевший ботинок. На всем поле недавнего боя стояла обыденная для марта влажная, ветреная погода. Здесь, у уничтоженной БМП, не исчезала какая-то противно-приторная сухость. Ящик с найденными пятью шариками он положил возле такого же ящика с такими же шариками, которые, обмякнув, слиплись в одну большую влажную горку, которая парила, остывая. Перепачканный высохшей грязью, он сел напротив, рядом с устало курящими капитанами: Майоровым и Шариповым. В десятке метров, в отбитых окопах, ходили каски, повязки, шапки. Вразнобой носились голоса. Два малорослых, щуплых солдатика в длинных шинелях, блестяще грязных от копоти, выползли из окопа, таща на проволоке труп лысого, с черной бородкой, человека. Доволочив его до БТРа, груженного телами солдат, бросили возле трупа огромного человека без спины, разрывными |
|
|