"Филипп Боносский. Долина в огне " - читать интересную книгу автора

Джою одеться, что тот и проделал. Он все никак не мог застегнуть пуговицы
трясущимися от холода руками.
- Вот мать узнает, что ты плавал в пруду, и выпорет тебя, - сказал
Бенедикт. - Хорошо еще, если отец не дознается.
- Но ведь ты не скажешь! - закричал окончательно запуганный Джой.
- Ты же знаешь: я на тебя никогда не ябедничал, - гордо ответил
Бенедикт.
Они отправились через красные дюны в обратный путь. Братья шли молча,
потом наконец Джой, побледневший и осунувшийся, спросил:
- А они не сцапают меня, если узнают, Бенни?
- Я сам отвезу тележку, - ответил Бенедикт. - Они не арестуют тебя. Я
скажу, что это я ее взял.
- Но тогда они сцапают тебя...
- Меня? - улыбнулся Бенедикт. - Нет, - продолжал он с непоколебимой
уверенностью. - Они сразу увидят, что я не вор.
Мальчики побрели дальше. Джой и не подумал поблагодарить Бенедикта:
разве за такое можно отблагодарить?!
Жили они на авеню Вашингтона, на спуске ко Рву. В домике было четыре
комнатушки; две нижние - кухня и "общая" комната - были подвальные, с
кирпичными стенами, а воздух и свет проникали туда лишь через дверь,
открывающуюся на задний двор, да через маленькое боковое оконце. Там почти
всегда царил полумрак. Проходить в верхние две комнатки надо было через
кухню. На дворе, где сейчас мелкими пучками рос салат, пахло свежим навозом.
У забора стояла уборная: убогий сарайчик с вырезанными на двери полумесяцем
и звездочкой меж его рогами. За уборной проходила грязная канава, тянувшаяся
до самого Рва. Вдоль этой канавы соседи гоняли своих коров в долину на
пастбище.
Бенедикт и Джой завернули за дом. Бенедикт оглядел огород, который
почти весь посадил своими руками: не рылся ли здесь кто-нибудь?
Успокоившись, он направился за уборную, а Джой немедленно улизнул. Бенедикт
вытащил из-за уборной желтую с красным тележку и прислонил ее к стенке.
- Мама, - сказал он, входя в кухню, - заставь Джоя пойти завтра в
церковь!
Мать стояла у печки, она обернулась на его голос. В кухне горела
керосиновая лампа. Помешивая суп в большой кастрюле на плите, мать пробовала
его с ложки. Она была маленькая, толстенькая, с лоснящимся смуглым лицом и
серыми глазами, в которых иногда загорались янтарные блики. Ее прямые черные
волосы были уложены пучком на затылке. Бенедикт называл ее "Цыганкой", -
такая она была смуглая и черноволосая. На щеке у нее были две
обворожительные родинки.
Она робела перед Бенедиктом и гордилась им. Сейчас она обернулась к
нему с таким выражением, будто ждала какой-то беды, и спросила:
- Что он наделал?
- Ничего, - угрюмо буркнул Бенедикт.
Мать с минуту пристально смотрела на него, потом крикнула:
- Я выпорю его!
Бенедикт нетерпеливо пожал плечами.
- А что толку... - сказал он и, сев на стул, закинул руки за голову.
Мать громко втянула суп с ложки, исподтишка поглядывая на него. Наконец
Бенедикт озабоченно спросил: