"Филипп Боносский. Долина в огне " - читать интересную книгу автора

различал его и к стыду своему сознавал, что он не столь уж ему неприятен.
Привычный, давно знакомый запах - вот и все; он пропитал его насквозь,
проник в кровь.
На половине пути этот запах ослабел, его заглушил запах шлака. Справа
от дороги раскинулся темно-серый пустырь. Казалось, на окрестных холмах
когда-то произошло извержение вулкана, и с тех пор все вокруг покрылось
лавой и шлаком. Здесь ничего не росло. Сколько глаз хватал, тянулось голое,
унылое плато. Вдалеке его пересекали железнодорожные пути, по которым бегали
вагонетки, груженные раскаленным шлаком. За путями был крутой откос, куда и
сбрасывали шлак. Внизу под откосом проходил Ров, а вдоль него стояли дома,
вернее, фанерные лачуги, крытые толем. Заводская компания выстроила эти
лачуги вскоре после первой мировой войны, чтобы разместить в них негров с
Юга, когда их доставили сюда в запломбированных товарных вагонах, чтобы
сломить забастовку сталелитейщиков. Тут они с тех пор и застряли; местечко
это прозвали Негритянским Рвом.
Бенедикт перебрался через Ров и стал карабкаться на высокий шлаковый
отвал по узкой тропинке, которая вилась среди закаменевшей лавы. Рот его и
нос набились щелочной пылью, отдававшей серой - от шлака всегда несло серой.
Растительности тут не было почти никакой. Должны были пройти годы, прежде
чем шлаковая пыль превратится хотя бы в скудную почву. Выше по склону
пробились кое-где чахлые ромашки; целое лето они робко ютились на
неостывающих камнях. Редкая колючая трава порой привлекала своей обманчивой
зеленью заблудившуюся бабочку, - словно белый лепесток, прилетела она из
леса. Деревьев или кустов здесь и в помине не было - одни лишь голые серые
глыбы, пустынные и печальные. Внизу между этим плато и Медовым холмом,
который зеленел вдали, словно тусклый изумруд, протянулась мили на три
долина. Медовый холм поднимался не выше шлакового плато, и через долину
можно было бы перебросить мост.
В западной стороне серая лава шлака вскоре обрывалась. Шлак исчезал
словно по волшебству, и появлялась красная летучая пыль, смесь железной руды
и кокса. Земля вокруг была как бы окрашена кровью. Пыль лежала волнами,
образуя холмы и лощины, подобно пескам пустыни. Здесь тоже не было ни
кустов, ни зелени. Лишь в тех местах, где поверх руды образовался тонкий
слой почвы, попадались хилые, но цепкие ромашки или нежные вьюнки. Когда дул
ветер, поднимались облака пыли и на своем пути окрашивали все в красный
цвет: лица людей и крыши домов, если пыль долетала до них. Среди красных дюн
струился чистый, удивительно прозрачный ручеек, на дне которого виднелись
ржавые камни. От него пахло кислым, как от огуречного рассола, и все же
зелень обрамляла его на всем его пути ко Рву.
В центре этой обширной пустыни стояла обогатительная фабрика - огромное
строение, густо покрытое красной пылью. Когда-то тут находилась доменная
печь, но потом ее разрушили, и остался только этот железный остов с
заброшенными машинами, покрытыми ржавчиной и паутиной. Их охраняли два
старика, - казалось, они случайно уцелели от какой-то страшной катастрофы, -
охраняли в основном от мальчишек, но те и сами боялись туда ходить.
За обогатительной фабрикой снова тянулась красная земля. В ней глубоко
вязли ноги, а от легкой ее пыли лицо и руки делались медно-красными, как у
индейцев. Еще дальше, между двумя высокими слежавшимися кучами красной
пыли, - будто само время отлило их из багрового чугуна, - лежал небольшой
пруд. Его питали лесистые холмы и потоки шахтных вод, но и он был красным