"Притворщица Вдова" - читать интересную книгу автора (Мак Дороти)

2

Весна 1818-го, Лондон

Весна пришла в Лондон, украшая город свежими красками. Нежно зеленели на деревьях новые листочки, и трава в парках мягко стелилась под ногами. После недавнего дождя воздух был кристально чист, и этим утром бескрайнее синее небо расстелило свою благодать над скромными бедными улицами, равно как над аристократическими кварталами.

На Новой Бонд-стрит прогуливалась парочка, своей красотой и эффектным внешним видом привлекавшая к себе множество взглядов даже здесь, в этой Мекке элегантности и моды.

На леди оглядывались бы всюду, даже если бы она была одета просто в мешок – такая грация была во всем ее теле и так уверенно она себя держала. Хотя, несомненно, еще очень юная, она уже, однако, расцвела пышным цветом и была настоящая красавица.

Из-под очень смелой высокой шляпы выбивались локоны, золотые, как гинея, а ее глаза могли по яркости спорить с этим весенним небом. Черты ее лица были очень привлекательные. Такое лицо можно было назвать классически овальным, может, только чуточку, слегка продолговатым.

Если бы кто-то при ближайшем рассмотрении заметил следы косметики на ее лице, то стоит ли возмущаться, когда перед вами такой чудесный результат? В ослепительной улыбке леди, которой она одаривала своего спутника, не было, впрочем, ничего искусственного.

Джентльмен тоже впечатлял своим внешним видом, хотя впечатлял по большей части не красотой, а мощными физическими данными и огромным ростом. Не сказать, чтобы черты его лица были неприятные, но орлиный нос и квадратная челюсть вместе с парой глубоко посаженных темных глаз производили весьма грозное впечатление.

Несомненно, он был одет не менее роскошно, чем его прекрасная спутница. Темно-вишневый сюртук из лучшей ткани и белоснежная рубашка. На ногах у джентльмена сверкали высокие сапоги с ботфортами и золотыми шнурами, какие можно было заказать только в самом дорогом магазине у мистера Хобби.

Толковый наблюдатель, однако, не преминул бы заметить, что, хотя жемчужно-серые панталоны туго обтягивали мускулистые ноги джентльмена, его сюртук был скроен так, что оставлял большую свободу широким плечам, чем это принято у поклонников моды. То же самое и воротник его рубашки: он был не настолько высок и позволял ему легко поворачивать голову, чтобы улавливать малейшие нюансы в смене настроений, отображающиеся на лице его красивой и подвижной подруги.

Пара как раз свернула с Бонд-стрит, и леди вела беседу, говоря очень эмоционально и подчеркивая свою точку зрения грациозным жестом руки в белой перчатке.

Время от времени она бросала на своего спутника игривый кокетливый взгляд из-под длинных золотистых на кончиках ресниц.

Джентльмену явно доставляла удовольствие эта прогулка с блестящей красавицей, и можно сказать, что она его также забавляла.

В этот момент внимание леди привлекло что-то в витрине магазина.

Она остановилась, высвободила свою руку и воскликнула:

– Подожди-ка, Тиндейл! Это самая красивая шляпка, которую я видела в этом сезоне! Алые розы по краям выглядят словно живые, их так и хочется понюхать. Должно быть, это новый магазин, потому что я раньше никогда не слышала о мадам Мелисанде, – добавила она, глядя на имя, написанное золотыми буквами на двери. – Но кто бы она ни была, ее работа явно первоклассная. Мне очень нравится эта шляпка! – Кокетливо улыбнувшись, леди сказала весело: – Я уверена, ты только и ищешь для меня роскошный подарок, чтобы отметить этот чудесный день. Разве я не права, Тиндейл?

– Конечно, моя дорогая. Хотя в своем мужском невежестве я думал, что шляпка больше подойдет для девушки, отмечающей свой первый сезон, – ответил он. Затем добавил небрежно и с юмором: – Однако если ты сгораешь от желания обладать ею, то обладай, если ты хочешь.

– Тиндейл, ты намекаешь, что я должна сама расплатиться за это?

Леди подняла свой нежно закругленный подбородок и выставила соблазнительные губки.

– Ты же знаешь, Фелис, я был бы счастлив и могу засвидетельствовать это где угодно, – ответил он и так посмотрел на девушку, что она тут же потупила свой взор в хорошо разыгранном смущении.

– Ах ты шалунишка! Неужели у тебя совсем нет стыда?

– Только в необходимых случаях. – И он добавил тем же безразличным тоном: – Кто-то, кажется, хозяйка магазина, убирает шляпу из витрины, пока мы тут стоим и болтаем снаружи. Так что, если ты действительно хочешь…

Леди его больше не слушала. Она быстрым шагом направилась к двери магазина.

Помещение казалось темным после яркого солнца, и пара остановилась, ожидая, пока глаза привыкнут к перемене освещения. Через несколько секунд леди и джентльмен увидели, что находятся в маленькой комнате.

Тут был солидных размеров стол, и на нем, на подставках, красовались шляпы, примерно полдюжины. У стены столик поменьше и над ним зеркало в золоченой раме.

Женщина без головного убора в темно-синей накидке села на стул перед зеркалом и бросила перед собой шляпку такого же темно-синего цвета. Хозяйка магазина стояла рядом и держала наготове шляпку с розами. Она уже готова была надеть эту шляпку на огненно-рыжие локоны покупательницы.

– О нет, моя дорогая, вы простите меня, конечно, но этот цвет вам совершенно не к лицу! – воскликнула Фелис, подходя к этим двум женщинам. – И только не с вашими волосами. Эта шляпка предназначена исключительно для блондинки, скажем правду.

Хозяйка магазина вздрогнула и повернулась при первых словах, все еще сжимая свое цветочное произведение.

Но покупательница лишь повернула голову, и светло-карие глаза посмотрели спокойно на леди, которая обращалась к ней столь фамильярно. Брови ее чуть приподнялись, и все-таки тон ее голоса был дружелюбным, когда она ответила:

– Не могу с вами не согласиться. Этой шляпке действительно требуются яркость и свежесть молодости, а также светлые волосы. Вот почему я покупаю ее для моей сестры, которой завтра исполнится восемнадцать лет. Я только хотела быть уверена, что она хорошо сидит.

Затем покупательница перевела взгляд на смущенную хозяйку магазина, однако сначала осмотрев неспешно двух новых ее клиентов.

Тот факт, что джентльмен не отрывал своих глаз от рыжеволосой леди, не позволил ему сделать ни малейшего движения или даже кивка – так велика была сила ее личности.

После такого ответа молодая леди сразу поджала губы. Ее глаза сузились, в то время как она продолжала разглядывать сидящую перед ней женщину.

Затем Фелис повернулась к своему спутнику.

– В самом деле, я не вижу здесь ничего интересного, дорогой, – сказала она. – Может, мы пойдем?

Джентльмен поклонился ей, затем вежливо кивнул польщенной хозяйке магазина, заметив при этом, что рыжеволосая леди полностью занята примеркой шляпы, которую она решила купить – якобы для своей сестры.

Дама и господин вышли, дверь магазина закрылась за ними.

Тогда покупательница улыбнулась и сказала:

– Шляпа сидит великолепно. Я уверена, что сестра будет от нее в полном восторге.

И, видя, что хозяйка немного успокоилась, уверенная в состоявшейся покупке, добавила:

– Я надеюсь, вы не потеряете клиентов из-за этого случая. Все ваши шляпы превосходны!

– Спасибо, мэм, – сказала хозяйка и тоже улыбнулась. – Вы совершенно правы. Эта шляпа делалась специально для юной и невинной девушки, а совсем не для такой леди, которая только что отсюда вышла.

Они обменялись понимающим взглядом и в полной гармонии закончили с деловой частью.

Когда покупательница повернулась, чтобы уйти, хозяйка добавила:

– Конечно, вы ничего мне не должны, миссис Робардс, но я достала роскошные золотые банты для одной шляпы, которая, как мне кажется, могла бы украсить ваши чудесные волосы. Если вы зайдете ко мне на следующей неделе, в любой день, который вас устроит, я покажу вам эту шляпу самой первой.

Покупательница задумалась на секунду, затем кивнула.

– Спасибо. Я не могу сейчас ничего обещать, но при возможности загляну к вам на следующей неделе. Всего хорошего.

Чарити вышла из магазина, унося с собой большую коробку, в которой лежала добытая с боем шляпа.

Походка у Чарити была пружинистой, ее глаза сверкали от возбуждения, но она сама об этом не догадывалась. Не догадывалась она и о том, как много восхищенных взглядов было обращено на нее – не меньше, чем на ту смелую блондинку, над которой она недавно одержала победу.

Не замечая эти взгляды, Чарити свернула с Новой Бонд-стрит и бодрым шагом направилась в Оксфорд-стрит.

Маленький дом, который она сняла на сезон, находился в фешенебельном районе, но был доступен по цене благодаря своему расположению – не совсем в центре.

Конечно, не было и вопросов о том, чтобы иметь свой экипаж. Они пользовались наемным, если выезжали из дома вечером. А днем сестры с удовольствием гуляли по городу пешком, если только погода или объемный багаж не заставляли нанять карету.

Они жили в Лондоне уже почти месяц. Чарити до сих пор наслаждалась атмосферой, звуками и даже запахами столицы, особенно после длинных зимних месяцев, проведенных в Бате.

Сначала она отвезла Пруденс именно в Бат, потому что много лет училась там и была хорошо знакома с этим городом. Конечно, обстоятельства были совсем другие. Она, Пруденс и Лили могли позволить себе только самое скромное жилье и, главное, подальше от центра. Они держались вместе, нигде не показывались и занимались тем, что шили новые платья, готовясь к переезду в Лондон.

Такая замкнутая жизнь вполне устраивала их, учитывая то печальное настроение, в котором они пребывали. И это соответствовало общему настрою в стране, оплакивающей принцессу Шарлотту.

Нужна была огромная смелость, чтобы просто выйти из дома, хотя бы за покупками в ближайший магазин. А ведь им требовались не только продукты, но и материал на платья.

Первое время Лили делала все покупки. Сестры сидели тихо в своей комнате, боясь, что их обнаружит Брендан Райан. Затем Чарити взбунтовалась против такого самозаточения. Она заставила себя выйти из дома и прогулялась по ближайшим улицам. Но, конечно, закрывшись плотной вуалью. Сначала она постоянно оглядывалась и вздрагивала при малейшем шорохе, но потом взяла себя в руки.

За время долгой зимы в Бате Чарити снова стала сама собой, успокоилась и подумывала о будущем, чего она не делала давно – с тех пор, как отчим пытался совратить ее буквально сразу после женитьбы на ее матери.

Чарити провела много тревожных часов, придумывая различные планы, как помочь своей сестре и дать ей такую жизнь, какая была бы у них, будь сейчас жив их отец.

Для того чтобы исполнились столь амбициозные планы, надо было в первую очередь избавиться от вымышленного имени, которое они взяли себе, когда бежали из Ирландии.

Действительно, был риск, что какой-нибудь англичанин, знавший их еще в Гринхилле, случайно встретится им в Лондоне. Постоянной угрозой был и тот факт, что для побега Чарити взяла восемьсот фунтов стерлингов, которые отчим выручил от продажи его лучшего жеребца. За это могло последовать серьезное наказание.

Чарити считала, что она имеет право взять деньги. Ведь Брендан Райан потратил все приданое Эмили и шесть тысяч фунтов, которые Бенджамин Леонард завещал своим дочерям.

Конечно, она не обманывала себя мыслью, что это может убедить судью. Пруденс, узнав, откуда у них деньги, вообще пришла в ужас. Она умоляла Чарити спрятаться в каком-нибудь маленьком городке, где они будут зарабатывать себе на жизнь уроками музыки.

Пруденс потеряла интерес к любым прогулкам в городе и уж вовсе не смела думать о лондонском сезоне, хотя Чарити как раз об этом и мечтала. Она надеялась на счастливый случай. А вдруг Пруденс встретит мужчину, который полюбит ее и предложит свою руку и сердце никому не известной девушке, рекомендации которой заключаются только в ее симпатичном личике?

У Чарити был неуемный характер. Она унаследовала его, наверное, от своего дяди. Семейная легенда гласила, что он в молодости был отчаянным игроком.

Но ведь Чарити обещала своей матери, что позаботится о Пруденс. Какая же это забота – обречь ее на нищету? Да еще заставлять жить под чужим именем!

И, как настоящий игрок, Чарити была готова рискнуть. Ради того, чтобы добиться для Пруденс того, что она заслуживает хотя бы по праву своего рождения.

Также Чарити почему-то верила, что если худшее случится, то их дедушка не закроет двери своего дома перед ней: если ее поймают и опасность будет угрожать им, она предоставит Пруденс и Лили его опеке. Она не стала говорить об этом своей сестре, когда они еще находились в Бате, уверенная, что Пруденс все-таки согласится с ее планом.

А вскоре пришло и долгожданное письмо от школьной подруги. Чарити написала ей еще раньше и наконец получила ответ.

Присцилла Стеннис, а теперь леди Генри Элиот, была рада возобновить дружбу с Чарити и даже предлагала свою поддержку. Она могла представить их в свете. Такая доброта и щедрая помощь благотворно подействовали на Пруденс, ее страхи поубавились значительно, и она согласилась с планом сестры. Хотя и не без оговорок. Пруденс считала, что вымышленное имя надо оставить на первых порах их пребывания в Лондоне.

Чарити предпочитала держать свою судьбу в своих руках, и, не желая компрометировать друзей Присциллы в случае неудачи, не приняла предложение подруги остановиться у нее в доме.

Если бы только она еще могла убедить себя, что сестре нравится все это приключение, она была бы самым счастливым человеком в мире, решила Чарити, останавливаясь на секунду, чтобы посмотреть на точильщика ножей, перед тем как перейти улицу.

Разбитной худощавый парень болтал с двумя хихикающими служанками из соседнего дома.

Чарити пошла дальше. И вдруг в следующую секунду какой-то развязный тип в сюртуке безумной расцветки увязался за ней, очевидно, истолковав ее выражение как повод для знакомства. Чарити изобразила на лице холодную неприступность и заспешила прочь.

Она была в нескольких ярдах от дома, когда из подъезда соседнего дома вышел мужчина в зеленом сюртуке. Натягивая перчатки, он спустился по лестнице.

Мужчина заметил Чарити и явно обрадовался. Он снял цилиндр и отвесил ей поклон, уместный в гостиной, но не очень подходящий для случайной встречи на улице.

– А, миссис Робардс! Доброе утро!

– Доброе утро, мистер Мертон.

Чарити вынуждена была остановиться, потому что сосед загораживал ей дорогу.

– Надеюсь, вы чувствуете себя так же прекрасно, как и выглядите в этот чудесный день, миссис Робардс.

– Я чувствую себя замечательно, спасибо, сэр. А как здоровье миссис Мертон? – «композировала» Чарити, игнорируя неуклюжий комплимент.

Фатоватая улыбка мужчины сразу сменилась кислой гримасой.

– Поскольку миссис Мертон вновь отправилась за своими бесконечными покупками, то, наверное, она вполне здорова, хотя не могу понять, что еще она хотела бы купить – дом просто забит по самую крышу.

– Возможно, вы должны сопровождать ее в подобных экскурсиях, мистер Мертон, – ехидно заметила Чарити. – По крайней мере так вы будете в состоянии удержать ее от ненужных покупок.

Соседа покоробила эта мысль.

– Уверяю вас, мэм, я не из тех дураков, которые таскаются за своими женами по магазинам, – сказал он, расправляя свои покатые плечи и вперив в нее гордый взгляд.

– Конечно, нет, – поспешно сказала Чарити. – Хотя сейчас я видела, как очень представительный джентльмен заходил в шляпный магазин со своей женой. И, кажется, был весьма доволен.

– Значит, она ему не жена, – ответил мистер Мертон и тут же опомнился. – О, извините, миссис Робардс, я не должен так говорить в вашем присутствии.

Чарити, разделявшая оба его мнения, осталась невозмутима.

– Похоже, я загулялась дольше, чем планировала, и сестра, должно быть, уже обеспокоена моим отсутствием, – сказала она, улыбаясь. – Так что, я должна с вами попрощаться.

Она прошла мимо сконфуженного мужчины и поднялась по лестнице своего дома.

Из салона доносились звуки музыки, и Чарити направилась туда. Пруденс играла с чувством сонату Бетховена, не замечая ничего вокруг.

Это Чарити настояла на том, чтобы взять инструмент хотя бы напрокат. Она знала, что музыка является для ее сестры и спасением и убежищем в их непростой, очень опасной ситуации.

Пруденс подняла голову, когда Чарити села на стул.

– Что-нибудь случилось? – спросила она, посмотрен внимательно на сестру.

– Ничего. Просто я только что встретила нашего дорогого соседа. Какой же он надоедливый болван!

Младшая сестра следила, как Чарити нетерпеливым жестом сняла шляпу и поправила слегка прическу.

– Конечно, это очень плохо с его стороны пытаться флиртовать с тобой. Ведь он женатый человек. Но его можно только пожалеть за то, что он выбрал такой запретный объект для своего поклонения, – сказала Пруденс.

– Я далека от того, чтобы его жалеть. Да и поклонение тут совершенно ни при чем. Вне всякого сомнения, он считает себя эдаким красавцем и ловеласом, хотя на самом деле он серый и неинтересный тип. Странно, почему все мужчины пристают ко мне с ухаживаниями так, будто полагают, что мне это очень приятно?

– О Чарити! Но ты такая хорошенькая и такая энергичная, что мужчины обязательно обращают на тебя внимание, едва только ты входишь в комнату. Это правда, – добавила Пруденс, когда Чарити хмыкнула. – Я заметила это с тех пор, как мы приехали в Лондон.

– Нонсенс, моя дорогая. Ты неважный судья. Зеркало говорит мне, что в моем лице нет ничего такого, чем можно было бы восхищаться. Может быть, только мои волосы… Однако я вовсе не так красива, как ты или мама. Мои волосы – это единственное, что меня выделяет, и именно из-за них мужчины обращают на меня такое пристальное внимание. Но неужели они считают, что среди рыжих женщин нет ни одной порядочной! – И, не давая сестре ответить, добавила сердито: – Вот покрашусь в черный цвет!

Чарити замолчала, услышав звонкий смех. Она посмотрела на сестру, которую явно развеселила ее тирада.

Это было редкое зрелище в самом деле: она могла пересчитать по пальцам, сколько раз Пруденс смеялась после смерти Матери.

– Я говорю глупости? – спросила Чарити, улыбаясь.

– Да, – ответила сестра шутливым тоном. – Ну и траурный вид у тебя будет! Зато тебе не придется скрипеть во сне зубами и гневаться на безобидного джентльмена, который захотел полюбезничать с тобой.

– Какая же ты умная, бабуля, а ведь тебе нет еще и восемнадцати, – сказала смеясь Чарити. – А какой я купила тебе подарок на день рождения!

– Я думала, что мы решили покупать только самое необходимое, – забеспокоилась Пруденс.

Она смотрела, как ее сестра подошла к софе, обитой голубым шелком, и взяла коробку, которую поставила туда, когда вошла в комнату.

– Что может быть более необходимым, чем подарок моей сестре на ее день рождения? Ты хочешь подождать до завтра или открыть сейчас? – дразнила Чарити, держа коробку перед носом у сестры.

– Сейчас! – сказала Пруденс.

Она схватила коробку после непродолжительных сомнений. Чарити была награждена. Да и какая награда может быть лучше, чем вид ее сестры, любующейся шляпкой с розами!

– О, Чарити, ничего более прекрасного я в жизни не видела! Спасибо тебе.

Она обняла крепко сестру, направляясь к зеркалу, висевшему над камином. Здесь она надела шляпку на свою белокурую головку. Радостная улыбка появилась у нее на губах, и она покрутилась туда-сюда, наслаждаясь эффектом.

– Я знала, что эта шляпа сделана как будто специально для тебя, едва я только заметила ее в витрине магазина у Мелисанды, – заявила Чарити.

Гладкостью фразы она пыталась скрыть целую бурю эмоций, которую вызвало в ней это голубоглазое создание в очаровательной шляпке.

Гордость за свою красавицу сестру у Чарити была на первом месте, конечно. Но вместе с тем и – и острая боль из-за того, что их мать не может разделить радость этого момента. А еще, где-то в глубине, неутихающий огонь ненависти к Брендану.

– В этой шляпе ты будешь неотразима, когда поедешь завтра кататься со своим красавчиком, парнем, которого представила нам Присцилла, – сказала Чарити шутливо. – А если вспомнить, что завтра наш первый бал в Альмаке, то это будет самым замечательным днем рождения в твоей жизни.

Пока Чарити говорила так, лицо ее сестры словно погасло. Она отвернулась от зеркала, сняла шляпу и положила ее обратно в коробку.

– Ты уже решила, какое платье наденешь? – спросила Чарити.

Она старалась не замечать перемены настроения юной девушки.

– Н-нет, еще нет… Чарити, мы должны идти на этот бал?

Чарити понимала, что ее сестра не капризничает, а говорит откровенно.

– Ты ведь знаешь, дорогая, бал в Альмаке – это гарантированный пропуск в высшее общество, – сказала Чарити ласково. – Надеюсь, ты заведешь дружбу с девушками, которых там встретишь. И, конечно, тебя увидят самые достойные мужчины.

– Но в том-то и дело, Чарити! Я не могу избавиться от мысли, что мы самозванки.

– Послушай меня, Пруденс, – сказала Чарити, беря сестру за руки и глядя в ее встревоженные честные глаза. – Кто бы я ни была, но ты не самозванка. Ты дочь настоящего джентльмена и внучка влиятельного баронета со связями. По воспитанию и происхождению ты принадлежишь к высшему обществу, неважно, какое твое положение в данный момент. Ты не сделала ничего постыдного и можешь смело встречаться с лучшими людьми этой страны. Конечно, я желаю, чтобы ты заняла положение более соответствующее тебе. Замужество – это единственный путь для женщины, желающей улучшить свое положение. Но я бы не хотела, чтобы ты вышла замуж за человека, по отношению к которому не испытываешь подлинных чувств. Поэтому, я повторяю тебе, что на этом балу у тебя будет возможность познакомиться с большим количеством мужчин, и ты сделаешь свой выбор. Просто развлекайся этой весной и не думай пока серьезно о будущем.

Слезы хлынули из глаз Пруденс, когда она бросилась в объятия сестры, еще прежде чем Чарити закончила свою длинную речь.

– Ты самая лучшая сестра в мире, Чарити! Но я так боюсь, что выдам тебя своей глупой болтовней, если вдруг люди начнут задавать мне вопросы. Я вздрагиваю внутренне каждый раз, когда встречаюсь с кем-нибудь. Я знаю, ты объясняла, почему ты считаешь необходимым притворяться вдовой. Но мне так стыдно всякий раз перед леди Генри! У меня даже язык не шевелится. Я не такая смелая, как ты, я…

– Успокойся, Пруденс. Я знаю, как не по душе тебе это притворство. Это только характеризует тебя с лучшей стороны, если ты так считаешь. Но две незамужние женщины не могут прийти на бал без старших родственников или хотя бы без компаньонки. Они рискуют быть отвергнутыми обществом. Меня же едва ли примут за твою компаньонку. И хотя мне очень неприятно обманывать Присциллу, но надеюсь, что время настанет, когда я расскажу ей правду и попрошу прощения. Не вижу другого пути, как бы можно было устроить тебе этот сезон. Также должна сознаться, я чувствую себя спокойнее, когда в гостиных меня называют миссис Робардс, а не Чарити Леонард. А то ведь все равно уже поздно перекрашивать волосы.

– Д-да… я понимаю, конечно. Попытаюсь развлекаться и не думать о будущем, как ты советуешь. – Пруденс расправила плечи и взяла платок, который дала ей сестра. – Завтра я, наверное, надену белое шелковое платье с жемчужинами, которые ты и Лили пришивали так старательно долгими часами.

– Отлично! Ты будешь выглядеть словно ангел в этом платье. Боже мой! Но уже время ленча. Лучше пойди умойся, дорогая. И не забудь свой подарок. Я иду следом за тобой, только возьму свою шляпу.

Чарити сохраняла на лице улыбку до тех пор, пока Пруденс не вышла из комнаты, после чего вздохнула и взяла шляпу со стола, где она оставила ее раньше.

Смелая, действительно…

Господи, если бы это была правда! Когда Чарити вышла из комнаты, слова Пруденс все еще звучали в голове с настойчивостью молитвы.