"Притворщица Вдова" - читать интересную книгу автора (Мак Дороти)

11

Чарити узнала, что лорд Тиндейл в городе и снова ищет встречи с ней, когда утром обнаружила его визитную карточку на подносе.

Пруденс как раз вернулась домой с утреннего визита и смотрела вопросительно на сестру. Покраснев, Чарити быстро сказала:

– Ничего интересного. – Она схватила карточку, прежде чем Пруденс успела прочитать текст. – Я должна снять эту проклятую шляпу, – добавила Чарити, направляясь к лестнице. – У меня уже целый час от нее болит голова.

Оставшись одна в своей спальне, Чарити несколько раз глубоко вздохнула, чтобы немного успокоиться. Черт бы побрал эту Денби – за ее предсказание. И черт бы побрал Присциллу – за то, что ей так понравилась эта ее совершенно бессмысленная идея, которая может сделать жизнь еще более трудной и запутанной, чем она уже есть.

Она нахмурилась и посмотрела на визитную карточку, которую снова взяла в руки, когда сняла шляпу.

В карточке не было и намека на то, почему лорд Тиндейл бросил свою любовницу. Но ведь не из-за Чарити?

Она вспомнила, как видела лорда Тиндейла и леди Денби в парке на лошадях всего через два дня после того… приглашения покататься, которое он сделал ей самой! Наверное, он сразу пожалел о своем приглашении.

Ведь они не могут побыть вместе и двух минут, чтобы не поссориться. Это факт.

Конечно, она чувствовала его интерес к ней. Она даже вздрагивала вся, когда ощущала на себе взгляд его задумчивых темных глаз. Но ничего романтического в этом нет! Скорее, нечто зловещее.

Возможно, Тиндейл в этом отношении похож на ее отчима. Такие мужчины смотрят на женщину как на добычу. И гораздо большее удовольствие им доставляет преследовать именно сопротивляющуюся жертву, а не ту, которая сама готова отдаться.

Чарити села на стул и подумала, а что она, собственно, знает о лорде Тиндейле?

Его уважали в обществе за безусловную порядочность и честную игру – в широком смысле слова. Он был очень ласков с Пруденс и весело флиртовал с жизнерадостной Присциллой. А вот с Чарити он будто играл.

Нет, она не осмеливалась дальше анализировать его характер! Тиндейл пока оставался тайной для нее.

Если бы Чарити могла, она бы избегала встреч с этим мужчиной, потому что он внушал ей какой-то суеверный ужас.

На следующее утро Пруденс ушла за покупками вместе с мисс Фэарвезер, и Чарити сказала дворецкому, что она сегодня никого не принимает.

Она закрылась в утренней гостиной и решила просмотреть счета – занятие не очень веселое: слишком много денег требовалось даже на весьма скромные наряды сестры. Дом они сняли на полгода, но их ресурсов хватит только до конца июня. Даже если ввести строжайший режим экономии.

В заботах о будущем она призадумалась и горько теперь пожалела, что вдруг, ни с того ни с сего, решила поставить целых сто фунтов на скачках. Если лорд Тиндейл в городе, то и лорд Генри, должно быть, уже вернулся. Однако он не заходил, и это ее очень тревожило.

Чарити устало потерла глаза, затем убрала счета обратно в сейф.

Когда она вышла в холл чуть позже, ее ждал двойной удар. Дворецкий сказал, что лорд Генри Элиот не заходил, а граф Тиндейл был снова.

Ей потребовались все силы, чтобы выглядеть спокойно, когда Пруденс вернулась со скромного ленча, который они могли себе позволить в эти дни.

Этим вечером сестры поехали на бал, и леди Генри сообщила, радостно улыбаясь, что ее муж собирается нанести Чарити визит завтра утром, чтобы отдать деньги, выигранные ею на скачках в Эпсоме.

Чарити почувствовала легкое головокружение, когда она услышала сумму выигрыша.

– Триста фунтов стерлингов? – тихо повторила Пруденс. – Но Чарити!.. Как ты могла?!

– Ты все-таки медленно соображаешь, дитя мое, – весело сказала Присцилла, не замечая ужаса, написанного на лице молодой девушки.

Чарити пробормотала про себя молитву, обещая, что никогда больше не будет поступать так глупо, а вскоре они прибыли на бал.

Радуясь, что выигрыш дает им столь драгоценное время, Чарити не заметила, как к ней подошел лорд Тиндейл. Он выглядел как обычно. И снова, слегка улыбнувшись, пригласил ее на танец.

– Всегда ценила в людях настойчивость, – ответила Чарити, покачав головой. – Кажется, я говорила вам, что никогда не танцую, сэр.

– Значит, я буду иметь честь нанести вам визит не далее как завтра, потому что есть очень важное дело, которое мы с вами должны обсудить, – сказал он.

– Боюсь, что завтра не очень удобно, сэр… – начала она. Он остановил ее, подняв руку.

– Выберете время сами. Вопрос чрезвычайно важный для вас. Может, мы поговорим здесь, сейчас? Или вы все-таки предпочитаете завтра у вас дома?

– В таком случае, милорд, завтра в одиннадцать, если это вас устроит.

Чарити пыталась скрыть свое волнение и поправила слегка рукой волосы, глядя на него равнодушно.

Лорд Тиндейл поклонился и тут же переключил свое внимание на леди Генри, которую он немедленно и полностью обворожил, а она хихикала над его шутками. Он, конечно, отпускал ей комплименты, имеющие всегда успех у таких красоток.

Чарити смотрела на него с восхищением. Но он так ни разу и не глянул на нее, а затем попрощался с Присциллой и ушел, поклонившись им обеим.

Она больше не видела его этим вечером.

Когда лорд Тиндейл пришел ровно в назначенный час, она была уже на пределе.

Чарити плохо спала ночью, просыпалась несколько раз и никак не могла согреться даже под теплым одеялом. Бесполезно было напоминать себе, что в Лондоне она еще не встретила никого, кто бы мог видеть ее в Ирландии.

Ни у кого не могло быть ни малейших сомнений. Но что-то в суровом облике графа прошлым вечером тревожило ее. Он вел себя так нетипично. Это было явным предупреждением для нее.

Утром Пруденс заметила, что ее сестра очень бледная. А лорд Генри во время своего короткого визита поинтересовался, хорошо ли она себя чувствует.

Чарити слегка нарумянила щеки. Конечно, это было малодушием. Невозможно скрыться за румянами как за броней.

С жестким выражением на лице граф вошел в гостиную. Чарити внутренне сжалась. Она готовилась к борьбе, но сохраняла спокойствие.

– Доброе утро, лорд Тиндейл, – сказала она. – Прошу садиться.

Он не стал терять время на любезности, а сразу сказал:

– Я узнал кое-что, когда был в Эпсоме, миссис Робардс. И это касается вас…

– Продолжайте, – сказала она.

– Помнится, я слышал ваше утверждение о том, что весь прошлый год вы жили в Бате. Это были ваши слова. Вы по-прежнему это утверждаете, миссис Робардс?

Чарити испугалась. Но она не хотела сама лезть в его ловушку.

– Что такое вы узнали, сэр?

– Вы не ответили на мой вопрос, мэм.

– Я отвечу, когда ответите вы.

– У вас завидное спокойствие! – И, видя, что этот брошенный небрежно комплимент не произвел на нее никакого эффекта, он немного сник. – Ну ладно… Поверьте мне, это дело не доставляет мне ни малейшего удовольствия. Но мы с вами знаем, что мой кузен влюблен в вашу сестру. Как опекун Филиппа я обязан заботиться о его будущем.

Он смотрел на нее изучающе. Чарити молчала. Она чувствовала, что его гнев как бы растаял и превратился… – во что? – в сожаление, может быть…

– Я говорил с сэром Десмондом Эллерби, владельцем Золотого Луча. Сэр Десмонд купил его в Ирландии прошлой осенью. Если вы видели жеребца, то это было в Ирландии, а не в Бате. А также, – продолжал он, – миссис Марш спрашивала своих знакомых в Бате. И никто вас там не видел. Бат небольшой город. Если вы оставались там весь год, то с кем-то вы должны были встречаться.

Чарити старалась не выдать своего волнения, а сама лихорадочно искала ответ.

Надо было срочно менять тактику. Глупо, конечно, что она сказала про лошадь в его присутствии, но теперь ничего не поделаешь.

Чарити никогда не видела сэра Десмонда Эллерби… И он не знает о ее отношениях с Бренданом Райаном. Это было самое главное! Она должна остановить дальнейшие расспросы. Пора сознаться, что она лгала, когда говорила о Бате.

У нее даже вспотели ладони от страха. Она видела спасительный путь, но он был так опасен!

Есть ли у нее выбор? Может ли она рассчитывать на его помощь?

Но это их единственный шанс…

Чарити вздохнула и умоляюще посмотрела в темные глаза, которые не отрываясь смотрели на нее. Отчаяние придало ей силы.

– Действительно, мы жили в Бате. Но не целый год. Мы приехали туда поздней осенью… из Ирландии. Из дома мы почти не выходили и ни с кем не встречались.

– Почему? И что вы делали в Ирландии?

Страх и сомнение охватили ее, но отступать было уже поздно.

– Мы жили одиноко, Потому что соблюдали траур, – сказала она упрямо, прежде чем совсем не потеряла голос от волнения.

Он грозно нахмурил брови, которые сошлись в одну прямую линию у него на переносице.

– Что вы делали в Ирландии? – повторил он свой вопрос. – Вы хотите сказать, что ваш муж умер там?

Было ясно, что он не верит ей.

Сжигая за собой мосты, Чарити произнесла отчаянно:

– Не муж… Умерла моя мать.

– Но вы утверждали, что ваша мать умерла несколько лет назад. Все это сплошная ложь! Какую роль играет в этом ваш муж?

– Он… Он никакой роли не играет.

– Объясните!

Чарити так и взвилась от его резкой команды, но сразу опомнилась и продолжала смотреть на него очень спокойно.

– У меня никогда не было мужа. Мы с матерью и сестрой всегда жили вместе. Когда мама умерла прошлой осенью, у нас почти не осталось денег и нам не к кому было обратиться. Пруденс согласна была вести нищенскую жизнь и зарабатывать на хлеб, давая уроки музыки. Но я хотела, чтобы моя сестра добилась в жизни большего. – Ее голос окреп, когда она рассказывала о своем возмущении такой судьбой. – Пруденс не создана для борьбы и сломалась бы уже через пять лет или раньше. Она такая ласковая и нежная. Я знала, что если ее увидят в свете, то обязательно найдется немало мужчин, желающих на ней жениться. Денег было как раз столько, чтобы дать ей этот шанс. Я молодая незамужняя женщина и поэтому не подхожу на роль ее компаньонки. А другой компаньонки у нас просто не было.

– Тогда вы изобрели мужа и тут же его прикончили, – сказал лорд Тиндейл. – Таким образом вы получили необходимый вам статус вдовы.

– Да.

Кажется, он ей верил. Глаза его странно блеснули, когда она призналась, что никогда не была замужем.

– Леди Генри тоже участвовала в этой схеме?

– Конечно нет! Неужели вы думаете, что я стала бы просить Присциллу лгать ради меня?

– Вдруг вы решили, что делать ее невольной сообщницей это еще хуже?

Она почувствовала осуждение в его голосе и закусила губу.

– У меня не было другой возможности вывести в свет мою сестру, – повторила она.

– Короче говоря, вы считаете, что цель оправдывает средства?

Чарити подняла гордо голову и посмотрела с вызовом на него.

– Конечно нет, в философском смысле, но… я бы вновь сделала то же самое в таких же обстоятельствах. Я и так жила в постоянном страхе, что меня разоблачат, и терзалась угрызениями совести – разве этого мало?

Она сразу пожалела об этой фразе, а он резко спросил:

– Что бы вы стали делать в случае неудачи с Пруденс?

– Давала бы уроки музыки, – ответила она сквозь зубы.

– А в том случае, если бы Пруденс благополучно устроилась, как вы видели свое собственное будущее?

– Я могу учить не только музыке. Я думала, что, может, уеду в Америку, – сказала она рассеянно.

Она приходила в себя после шока. Они с Пруденс могли бы вместе уехать в Америку… Там бы их не достала месть Брендана Райана. Потом нашелся бы мужчина, которого Пруденс смогла бы полюбить. Чарити заметила, что граф совсем не удивился, услышав от нее о таком варианте. Выигрыш триста фунтов плюс то, что осталось – этого хватит для начала…

Она взглянула на него.

– Что вы намерены предпринять? – спросила она и продолжала, прежде чем он ответил: – Если я дам вам слово, что Пруденс не станет претендовать на Филиппа и мы немедленно покинем Лондон, будете вы, хотя бы ради леди Генри, молчать о том, что узнали?

– Возможно, вам удастся меня убедить. Но я не понимаю, почему вы хотите уехать из Лондона именно в тот момент, когда у вас все так хорошо получается?

– Конечно, я не хочу…

И она замолчала, уставившись на него.

– Почему вы набросились на меня так яростно, если не для того, чтобы заставить меня уехать из Лондона? – спросила она.

– Я не набрасывался, – ответил он мягко, – а пытался узнать правду. Может, вы сбежали из тюрьмы? Но это ведь не так? – ухмыльнулся он. – И я не заставляю вас уезжать. По моему мнению, ваша сестра и Филипп прекрасная пара. Я буду рад, если они поженятся.

– Тогда непонятно значение вашей фразы о том, что мне «возможно удастся вас убедить»!

– Вы же понимаете, что я хотел бы стать вашим другом…

Улыбаясь, он склонился над ней с видом соблазнителя.

Чарити сразу насторожилась. Она посмотрела в его темные глаза, которые лучились смехом. И было в них что-то еще… Приглашение?

– Прошу извинить меня, милорд, – ответила она, – но если вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей в обмен на молчание, то скажу прямо – такое предложение для меня неприемлемо.

У Чарити было достаточно времени, чтобы пожалеть о своих словах.

Молчание затянулось. Она чувствовала, как почва уходит у нее из-под ног.

Лорд Тиндейл сначала нахмурился, а затем на его губах мелькнула ироничная ухмылка.

– Сказано действительно прямо, я согласен. И убежден, что вы не рассердитесь на меня, когда я вам отвечу, что женщине более подходит сначала получить предложение, а уж потом от него отказываться. Уверяю вас, у меня и в мыслях не было ничего подобного. Видите ли, я предпочитаю, чтобы женщины становились моими любовницами по собственной воле, и…

– Достаточно, – прервала его Чарити. – Извините, сэр, я вас неправильно поняла. Просто леди Денби сказала… я имела в виду…

Она закусила губу, жалея о своей очередной глупости.

– А теперь вы меня заинтриговали, мисс Леонард! Я понятия не имел, что вы знакомы с леди Денби. И что она сказала?

Чарити смотрела на него растерянно. А лорд Тиндейл продолжал:

– Ну давайте же, мисс Леонард! Между нами больше нет секретов. Не будьте так жестоки и не дуйте на меня свои очаровательные губки.

Он был невозможный наглец! Чарити уже хотела улыбнуться, но все-таки удержалась и покачала головой.

– Я и так открыла вам чуть ли не все свои тайны, сэр. Хватит на сегодня.

– Может, я зайду завтра? – ухмыльнулся он. Это было уже слишком! Чарити рассмеялась.

– Вы бесстыдник, сэр. Я молчу!

Слова сами слетели с ее губ, и она отвела свой взгляд, чтобы не видеть новые искорки в его глазах.

– Вы… – сказала она, – вы до сих пор не объяснили, как я должна вас убедить.

– А! Это небольшой шантаж с моей стороны.

Он помолчал, глядя ей в лицо. Но она просто ждала, вся в напряжении.

Неожиданно он отбросил шутливый тон и сказал совершенно серьезно:

– Теперь, когда вы сбросили маску, я не могу называть вас миссис Робардс.

– Но вы не можете называть меня мисс Леонард! – воскликнула она испуганно. – По крайней мере на публике.

– Конечно нет, – согласился он, встав и вежливо ей поклонившись. – Я буду звать вас просто – Чарити. Как принято между друзьями. Не беспокойтесь! Не надо вызывать дворецкого. Я сам найду дорогу.

Чарити смотрела на его могучие плечи, когда он открыл и мягко закрыл за собой дверь, а потом еще долго стояла так, глядя на дверь невидящим взором, потому что мысленно снова перебирала все слова этой замечательной странной беседы, которая только что имела место.

Она едва могла поверить, что граф Тиндейл, будучи в своей власти раздавить ее и разрушить их будущее, – разумеется, он мог потребовать, чтобы они убрались из Лондона, заплатив таким образом за молчание, – но не сделал этого. Она была убеждена, что он, как и миссис Марш, тоже считает Пруденс недостойной Филиппа. Но сегодня он сказал, что будет рад, если они поженятся! Благослови его, Господи, за эту доброту!

Теперь, с угрызениями совести, она вспоминала, как мысленно иронизировала по поводу наивности своей сестры, когда та заявляла, что лорд Тиндейл добрый человек.

Оказывается, Пруденс была права. Она увидела его настоящую добрую натуру под развязной донжуанской внешностью, которой он любил щеголять. В глубине души он был очень милым и добрым человеком.

Доброта его была бесконечна! Особенно, если учитывать, что Чарити бросила ему обвинение в том, что он хочет сделать ее своей любовницей. Она даже вздрогнула, вспомнив свои собственные неловкие слова, хотя тогда ничто не могло удержать ее, к несчастью. Что он мог подумать о ней?

Но он был добр настолько, что смог понять ее поведение – ведь она очень волновалась.

Ее грела мысль, что она теперь обрела друга, с которым может быть откровенна. Он сам сказал, что хочет быть ее другом. И она мечтала так сильно о друге, настоящем, с которым не надо притворяться.

Однако, ложась в постель, она представила это все не только в розовом свете…

Лорд Тиндейл знал одну ее тайну, но другая тайна, более ужасная, стояла барьером на пути к настоящей дружбе. Чарити недолго размышляла над этой неприятной проблемой. Все ее тело устало от беспокойных мыслей, и вскоре она тихо провалилась в сон.

Она не вдова. Она никогда не была замужем!

Эти слова пели в душе лорда Тиндейла и придавали его шагам упругость, когда он шел по Верхней Уимпол-стрит, оглядываясь на ничем непримечательный дом, в котором жила такая замечательная и удивительная женщина, как Чарити Леонард.

Это были очень поучительные полчаса, что он провел там. Лорд Тиндейл наблюдал потрясающую метаморфозу. Он сам чуть ли не заново родился.

Он прибыл сюда утром, кипя от гнева и опасаясь, что Горация была все-таки права, а сестры окажутся обычными авантюристками.

Слова правды были сказаны. Возможно, что ярлык по-прежнему актуален, в буквальном смысле этого слова – «авантюристки». Однако в процессе познания истины он заметил, что не испытывает желания наклеивать ярлыки. В тех обстоятельствах, в которых оказались сестры, кто бы мог поступить столь изобретательно и смело?

Она ведь понимала, что в любой момент их могут разоблачить. Люди отвернулись бы от них после этого, потому что никто не любит, когда из него делают дурака. Хотя это даже не входило в ее планы.

Он знал, что Чарити храбрая женщина. Достаточно было той сцены в Сохо. Правда, он злился на нее за то, что она отказывалась признать грозившую ей опасность.

А сегодня она заявила, что никогда не была замужем!

Его восхищению не было предела. Какой силой воли надо обладать, чтобы играть роль опытной женщины, вдовы и компаньонки! А ведь она девушка и жила до недавнего времени с матерью и сестрой.

Сама Чарити ни разу не выезжала в свет, – Пруденс об этом говорила, – но здесь она посвятила свою жизнь любимой сестре.

И сегодня Чарити не печалилась о себе, а думала только о будущем своей сестры. Она умоляла дать ей шанс, чтобы сестра ее не жила в нищете.

Он проверил ее, спросив, что она думала о своем собственном будущем. И она отказывалась от всех прав. Это, конечно, возмущало его, но он промолчал, стиснув зубы. Он не знал подобного примера самопожертвования, который проявила Чарити на его глазах.

Тиндейл теперь понял, почему она так невзрачно одевалась. Она скрывала специально свою привлекательность. Ничто не должно было помешать успеху ее сестры.

Горации казалось очень подозрительным, что сестры живут одни, без старшей компаньонки. Но она успокоилась, когда увидела, что миссис Робардс ведет себя более чем скромно и не пытается устроить собственное гнездышко.

Конечно, Чарити уродовала свою внешность, но на то была важная причина, вполне понятная теперь.

Тем не менее этой весной на Чарити засматривались многие мужчины. Во-первых, им нравились ее манеры и полное отсутствие кокетства. А также – умение поддержать разговор на интересную им тему.

Он сам, например, ни разу не усомнился, а действительно ли она вдова. Ничто не говорило, что Чарити Робардс на самом деле еще только неопытная девушка.

Но сегодня утром он узнал ее поближе!

Граф задумался и замедлил шаги, вновь переживая те моменты, когда он «зажал ее в угол» и заставил-таки сбросить маску.

Лишившись враз статуса вдовы, Чарити стояла перед ним безоружная. Но она не утратила смелости. Она боролась с ним на равных и не просила пощады.

Но Чарити также не знала, какой эффект производит на него ее юность и беззащитность!

Он все-таки подразнил ее немного, – так сильно было его возбуждение, – и он наслаждался ее чувством юмора. Тиндейл был восхищен тем достоинством, с которым она защищалась. Однако очень быстро он сжалился над ней. Его обуревало желание обнять ее крепко и пообещать, что отныне он позаботится обо всем и сам будет решать ее проблемы.

В этот момент он почувствовал, что пора отступать, а то он потеряет достигнутое преимущество.

Граф зашагал быстрее. Ведь это было только начало, а он намеревался взять штурмом эту крепость, которая, как он считал, хорошо охранялась.