"Последний шанс" - читать интересную книгу автора (Лэндис Джил Мари)

3

Сад Рейчел был зеркальным отражением ее собственной прелести. Когда Лейн открыл низенькую калитку и вошел во двор, он увидел множество цветов, чьи названия ему были неизвестны, но розы он узнал. Невозможно было не заметить, что цветы и зелень в саду смешивались, как бы выплескиваясь друг на друга. Идя по вымощенной камнем дорожке к веранде, Лейн чувствовал себя здесь неуместным, как снежинка на сковородке. Его омывал густой запах разноцветных роз, бывших в полном цвету – в летнюю жару этим запахом просто невозможно было пресытиться. Было немногим больше десяти часов, но солнце уже жгло немилосердно.

Лейн пересек широкую затененную веранду, встав перед дверью так, что смог оглядеть улицу, а потом постучал. Не прошло и секунды, как дверь открылась. Приготовившись увидеть Рейчел, Лейн потерял дар речи, оказавшись перед цепкими темными глазами пожилой мулатки, одетой в простое черное платье. Она смотрела на него внимательно и выжидающе.

– Чем могу быть полезна? – спросила она наконец.

Лейн сдернул шляпу, потрясенный тем, что внезапно разволновался, как юнец.

– А мисс… миссис Маккенна дома?

– Она на заднем дворе, возится с домашними растениями, мистер..?

– Лейн Кэссиди.

Женщина улыбнулась и кивнула в знак того, что поняла, кто стоит перед ней, и вокруг ее темно-шоколадных глаз разбежались веселые морщинки.

– Входите, мистер Кэссиди. Меня зовут Дельфи, я веду хозяйство миссис Маккенна. Она говорила, что встретила вас на танцплощадке вчера вечером. Если вы пойдете со мной…

«Интересно, о чем еще она говорила», – подумал Лейн, входя в прихожую. Он заметил, что дом остался почти таким, каким он его помнил. Сегодня в нем было сумрачно и прохладно; дом казался просто оазисом по сравнению с пеклом на улице. На восточной стороне все шторы были опущены, чтобы утреннее солнце не нагрело комнаты. Лейн шел, держа шляпу в руке, и бряцание его шпор эхом отдавалось по холлу.

Экономка вела его к кухне в глубине дома, и, проходя мимо раскрытых дверей гостиной, Лейн заглянул туда. Убранство, как и раньше, представляло собой сочетание изящества и уюта; для таких, как он, это была неведомая земля. По сравнению с убогим домом на ранчо «Кончик хвоста» дом Рейчел казался просто дворцом.

Когда они были на полпути к кухне, над головами у них раздались шаги, потом они зазвучали по лестнице. Громкий детский голос позвал:

– Дельфи! Кто это?

Экономка остановилась. Лейн тоже остановился прямо за ней, потом повернулся и увидел, как худенький мальчик с рыжеватыми волосами прыгает через две последние ступеньки и, покачнувшись, приземляется на пол. Ножки напоминали спички, торчащие из темно-синих штанишек его матросского костюмчика, отороченного белым.

– Здрасьте, мистер, – сказал он, подбегая к гостю и задрав голову, чтобы рассмотреть его. – Меня зовут Тай Маккенна, – и малыш протянул Лейну руку.

Лейн виду не подал, что потрясен. Естественно, что у Рейчел есть от мужа ребенок, но вчера вечером она ничего не говорила о сыне.

Даже в полумраке коридора Лейн видел, что внешность мальчик унаследовал не от Стюарта Маккенна, а от Рейчел. Волосы у него были рыжевато-каштановые, глаза кристально синие и такие полные жизни, что они просто сверкали. На лице, таком чистом, что оно казалось отполированным, россыпь веснушек на носу была похожа на пыль. Лейн, не привыкший к обществу детей, неловко наклонился, чтобы пожать мальчику руку.

– Меня зовут Лейн Кэссиди.

Тай Маккенна оглядел его с ног до головы, и его любопытный взгляд тут же остановился на револьвере у бедра Лейна. Как завороженный, ребенок не мог отвести взгляда от «Смита и Вессона».

– А вы когда-нибудь стреляли из него, мистер?

– Стрелял.

– Вот мирово. Можно потрогать?

Тут вмешалась Дельфи:

– Почему бы тебе не проводить мистера Кэссиди в рассадник и не показать, где он может найти твою маму?

И она извиняясь улыбнулась Лейну поверх головы Тая и кивнула в направлении задней двери.

– Пройдите через кухню, мистер Кэссиди, потом по веранде сбоку от дома…

– Бабушка говорит, что ее нужно называть пьяцца, – сообщил Тай, – а не веранда.

Дельфи вздохнула и покачала головой.

– Да, мистер От-Горшка-Два-Вершка, может оно и так, но по мне это просто веранда.

Лейн кивком поблагодарил экономку и пошел за Таем через кухню, не очень-то понимая, как ему следует держаться. Идя следом за сыном Рейчел, он понял, что редко бывает с детьми – если вообще бывает – и что чувствует себя стесненно с человеком, в котором росту немногим более трех футов.

Выйдя из кухни, они прошли по широкой веранде, направляясь на задний дворик. Тай опять прыгнул через ступеньки. Лейн спускался медленно, потому что надевал шляпу, чтобы защитить лицо от палящего солнца.

Мальчик легко петлял по пышному саду, устремляясь к беседке с решетчатыми стенами подле каретного сарая и задних ворот. Лейн окинул взглядом окрестности и увидел, что на Главной улице только позади дома Рейчел есть такой обширный сад. Здесь, так же как перед домом, буйствовала пестрота цветов. Тут и там лежали груды срезанных веток, но в общем сад напоминал какое-то безумно яркое лоскутное покрывало.

Как только они подошли к решетчатой беседке из дранки, Лейн почувствовал, что Тай просунул свою ручку в его руку. Лейн в изумлении застыл на половине шага и уставился на мальчика.

– Что это ты делаешь? – спросил Лейн.

Тай поднял на него глаза и заморгал. Потом объяснил терпеливо, как если бы речь шла о чем-то совершенно само собой разумеющемся:

– Беру за руку.

– Почему?

– Мы будем друзьями, правда же? Если вы дружите с ма, значит, вы и со мной будете дружить. – Улыбка с лица мальчика вдруг исчезла.

Понизив голос и кинув взгляд на беседку, словно он не хотел, чтобы его слова донеслись до Рейчел, он сказал:

– Я слышал, как ма говорила Дельфи, что вчера вечером вы с ней танцевали.

– Танцевал.

Уж не устроит ли сейчас это дитя ему строгий выговор, подумал Лейн. Он откашлялся; ему казалось, что он с головой уходит в воду. Держать за руку маленького мальчика посреди прекрасного, как картина, сада, принадлежащего леди, – это не его стихия. Струйки горячего пота побежали у него между лопатками. Он взглянул на решетчатую беседку, радуясь, что Рейчел все еще там и не заметила их. Мальчик, казалось, заколебался.

– Ты хочешь сказать мне еще что-то? – спросил Лейн.

– Ей это понравилось.

Лейн сдвинул шляпу на затылок.

– Что ей понравилось?

Мальчик переминался с ноги на ногу – он был так взволнован, что не мог стоять спокойно.

– Танцевать с вами.

Лейн нахмурился.

– Она так сказала?

Тай покачал головой.

– Нет. Но я же ее хорошо знаю, и я все понял. Когда она пришла домой вчера вечером, она была не такая грустная, как всегда.

– А-а-а.

– Мистер!

– Да?

– Вы можете танцевать с ма всегда, когда вам захочется.

Лейн не знал, что на это ответить, но заподозрил, что ему оказывают великую честь. Уголки его губ приподнялись, но он постарался, чтобы ответ прозвучал как можно более торжественно:

– Спасибо, я ценю твое разрешение.

– Пойдемте, – Тай опять взял его за руку и потащил Лейна по каменной дорожке к беседке. – Ма! – крикнул он. Его детский голосок громко прозвучал в неподвижном воздухе. – Посмотри же!

Из-за угла появилась голова и плечи Рейчел, и хотя она находилась в шести ярдах от него и на ней была широкополая соломенная шляпа, Лейн заметил, что при виде его на улице у молодой женщины вспыхнул румянец.

Будучи верна себе, она спокойно ждала, когда они подойдут, и вытирала руки о запачканный землей садовый передник, надетый поверх платья цвета увядшей лаванды.

– Это мистер Кэссиди, – доверительно сообщил Тай, когда они с Лейном подошли к ней.

Рейчел не сводила глаз с Лейна.

– Да, я вижу. Что вас привело сюда вновь и так скоро, мистер Кэссиди?

Лейн смотрел на нее и не мог собраться с мыслями. Тай вертелся рядом с ним, они все еще держались за руки. Он не мог приступить к извинениям, поскольку мальчик был рядом и слышал каждое слово.

– Вчера вечером вы не сказали, когда Чейз и Ева возвращаются из Калифорнии.

Она поправила резинку, которая стягивала нарукавники, надетые поверх широких рукавов и манжет ее платья. Внимание Лейна привлекло ее запястье цвета слоновой кости и тонкие голубые вены под полупрозрачной кожей.

– Они должны были уехать на месяц, а уехали – дайте сообразить – почти три недели назад. Думаю, что они вернутся самое позднее в конце следующей недели.

Теперь Тай повис на руке Лейна, размахивая ею взад-вперед, вынудив того пошире расставить ноги, чтобы сохранить равновесие. Рейчел это заметила.

– Тай, ты беспокоишь мистера Кэссиди.

Мальчик тут же отпустил руку.

– Можно я потрогаю револьвер?

– Нельзя, – подчеркнуто сказала Рейчел, прежде чем Лейн успел ответить. – Беги домой и скажи Дельфи, чтобы она приготовила для всех лимонад. Скажи ей, что я разрешила тебе спуститься в погреб и принести льда из ледника, чтобы положить в лимонад.

– А тогда я смогу потрогать револьвер?

– Посмотрим.

– Ма… – захныкал мальчик.

– Ступай, Тайсон.

Лейн смотрел, как тот побежал по дорожке, его голова и плечи мелькали среди цветов и зелени. Рейчел отвернулась, и Лейн получил возможность рассмотреть ее профиль.

– Я пришел, чтобы извиниться за вчерашнее, – тихо сказал он, изучая ее реакцию на эти слова.

Она быстро взглянула на него, вид у нее был изумленный.

– Я вижу, вы удивлены, – сказал он.

– Я не слыхала, чтобы вы когда-нибудь просили прощения, – согласилась она.

Лейн улыбнулся.

– Мне нравится думать, что я немного изменился.

Он заметил, что она осторожно взглянула на ремень, где висел револьвер, а потом опять посмотрела ему в глаза.

– Вы хотите еще что-нибудь узнать?

Он, действительно, хотел кое-что узнать о Чейзе и Еве, но не собирался сразу же признаваться в этом.

– Вы мне обещали лимонад.

– Я освобожусь через минуту. Я хочу полить эти домашние цветы, пока солнце не перешло на полдень.

Притворяясь, что ей нет никакого дела до Лейна, Рейчел наклонилась к пышным растениям в горшках. Со спины это зрелище было весьма соблазнительным, и Лейн с удовольствием его созерцал.

Пребывая в неведении насчет всего этого, молодая женщина продолжила:

– Каждое лето я выношу домашние растения из дома, чтобы они могли насладиться теплом. Как раз после того, как родился Тай, я велела построить эту беседку, чтобы была какая-то тень и чтобы не приходилось ставить их вдоль веранды.

Она нервно болтала, передвигая горшки с цветами и протягивая руку, чтобы удержать висевшую корзину, осторожно поливая цветы из железной лейки с длинным носиком.

Когда она, внезапно выпрямившись, поймала на себе его внимательный взгляд, Лейн был вынужден поддержать вежливый разговор.

– Вчера вы ничего не сказали о мальчике. Сколько ему лет?

– Пять лет.

Таю было столько же, сколько Лейну, когда его мать убила и себя, и человека, пытавшегося ее изнасиловать, из револьвера насильника. Лейн не мог себе представить, что он когда-то был таким же маленьким, невинным крошкой.

– Они все в пять лет такие крохотные?

– Он немного малорослый для своего возраста. Родители мужа все время твердят – это, мол, оттого, что малыш не играет в шумные и буйные игры и что я ращу из него маменького сыночка. – Она бросила тревожный взгляд на дом. – Наверное, я слишком заботлива.

Лейн неловко пошевелился.

– Ничего страшного, если вы присматриваете за ним, пока он не вырастет и не сможет сам о себе заботиться, – тихо сказал он. Он по собственному опыту знает, что лучше излишняя заботливость, чем ругань и пренебрежение.

Она протянула ему корзинку со срезанными цветами.

– Вам не трудно отнести это в дом? Нет смысла нам обоим здесь жариться. Выпейте лимонаду с Таем и Дельфи, а я приду через минуту.

Несмотря на легкий румянец, вспыхнувший на ее щеках при появлении Лейна, гнев Рейчел угас. Она легко приняла его извинения, поэтому он решил, что украденный поцелуй оскорбил ее гораздо меньше, нежели он подумал. Странное дело – он был разочарован тем, что поцелуй не произвел на нее никакого впечатления вообще.

Лейн взял корзинку и повиновался. Он еще не успел осмыслить, как это Рейчел удалось все так повернуть, а уже направился по извилистой дорожке к желтому, как масло, дому. И при этом он старался выглядеть настолько беспечно, насколько это возможно для уважающего себя ганфайтера, превратившегося в детектива, на руке у которого висит корзинка с цветами.

Вздохнув с облегчением, Рейчел смотрела, как Лейн идет к дому. Если бы не солнце, освещавшее ровный ряд патронов на его ремне, Лейн казался бы чем-то вроде «портрета в черном» среди буйного разноцветия ее летнего сада. Она провожала его взглядом, пока он не поднялся по ступеням, а потом повернулась спиной к дому.

Будучи единственным ребенком, она выросла в спокойной упорядоченной обстановке. Ее мать, для которой внешность была самым главным, требовала, чтобы Рейчел держалась, как подобает леди – неизменно спокойно и сдержанно, даже в ранние годы. В любой ситуации Рейчел должна была помнить, что она – леди.

Но по мнению Стюарта Маккенна она была чересчур спокойна. Особенно в постели.

Рейчел подошла к насосу, который она недавно велела установить в беседке. Она повесила лейку на кран и стала качать воду. В лейку полилась чистая, прохладная колодезная вода. Свободной рукой молодая женщина расстегнула пуговку на шее, потом подставила горсть под струю, набрала воды и плеснула на лицо и шею, продолжая думать о Лейне.

Обычно она мало обращала внимания на внешность, но не могла не заметить, что Лейн, бесспорно, красив – грубой, диковатой красотой. Репутация у него была выдающаяся. Рейчел же была уравновешенной и респектабельной особой, поэтому Лейн Кэссиди, конечно, не принадлежал к тому типу мужчин, который мог ее увлечь.

Она не заметила, что лейка переполнилась, что вода льется через край и что подол ее платья и туфли намокли. Рейчел отпустила ручку насоса и вернулась в беседку, решив собраться с мыслями и отмести любые недолжные и необъяснимые симпатии к Лейну Кэссиди, которые зародились в ее душе.

Она учительница, хорошо образованная женщина, которая привыкла размышлять и находить объяснение происходящему. И она не допустит, чтобы темные глаза и медленная улыбка Лейна победили ее здравый смысл теперь, когда она решила начать новую жизнь.

Быстро передвигаясь по тенистой беседке, она полила индейское каучуковое деревце, аспидистру и камелии. Выпрямившись, поставила лейку и стянула с себя нарукавники. Забросив их на полку, где лежали ее садовый совок, перчатки и лопата, Рейчел развязала тесемки передника и повесила его вместе с соломенной шляпой на гвоздь, вбитый в одну из стоек беседки, на которых крепились решетки. И направилась к дому.

Едва войдя в кухню, она сразу же увидела Лейна. Он сидел за столом, широко расставив ноги, между которыми стоял Тай. Осторожно держа в руках револьвер, Лейн демонстрировал его мальчику.

– Что вы делаете? – вскричала она голосом громким и резким, как у торговки рыбой.

Лейн и Тай ответили одновременно.

– Он показывает мне револьвер.

– Показываю ему револьвер.

Дельфи стояла у раковины, погрузив руки в воду по локти, и смотрела на происходящее через плечо. Рейчел бросила на нее мрачный взгляд, а потом, протянув руку и впившись пальцами в плечо Тая, оттащила его от Лейна и прижала к своей юбке, словно желала защитить.

– Мама, мне больно, – захныкал Тай, пытаясь вырваться.

Рейчел разжала пальцы, но по-прежнему сердито смотрела на Лейна. Лицо его помрачнело, взгляд стал непроницаемым. Он не убрал револьвер в кобуру, а только положил его себе на колени жестом, исполненным почти чувственной фамильярности.

– Я была бы вам очень признательна, если бы вы убрали ваш револьвер, Лейн Кэссиди.

Он не пошевелился, и тут Рейчел утратила контроль над собой, и это незнакомое чувство совсем не понравилось молодой женщине.

По выражению его лица было очевидно, что он слышал ее слова и остался к ним совершенно безразличен.

– Прошло чертовски много времени с тех пор, как я перестал получать от вас замечания…

– Тай, выйди из комнаты.

– Но, мама…

– Выйди немедленно. – Рейчел повернулась к Дельфи. – Будьте добры, побудьте с ним в гостиной минуточку, прошу вас.

Рейчел даже не пыталась сделать вид, что улыбается. Сложив руки на груди, она старалась овладеть собой. Отведя взгляд от темных задумчивых глаз человека, сидевшего за столом, она заставила себя сделать долгий глубокий вдох.

Дельфи вытерла руки, пересекла кухню и взяла Тая за руку. Взглянув на Рейчел так, словно его мать внезапно превратилась в другого человека, малыш без всяких возражений вышел из комнаты вслед за Дельфи. Рейчел молчала, пока не услышала, что дверь гостиной закрылась за ними. Лейн не шевелился.

– Простите меня, но я не могу, чтобы Тай подвергался опасности.

Лейн раскрыл ладонь своей свободной руки и показал ей шесть блестящих патронов.

– Револьвер не заряжен.

Рейчел почувствовала, как ее напряжение спадает. Она хотела уже поднять руку, чтобы откинуть с виска мокрую прядь волос, но вдруг, заметив, что пальцы у нее дрожат, тут же опустила руку.

– Неважно, заряжен револьвер или нет. В этом доме нет оружия, и в будущем я не намерена таковым обзаводиться.

Лейн по-прежнему внимательно смотрел на нее, переводя взгляд своих черных глаз с ее ног на волосы, и возвращался к ее глазам.

– Вы должны знать: чем больше вы что-нибудь ему запрещаете, тем скорее окажется, что он прямиком устремляется именно к этому.

– Тай не такой. Он не похож на…

– На меня?

Не в состоянии больше выносить его пронзительный взгляд, она повернулась и подошла к задней двери. Она стала у самой сетки, защищающей от насекомых, надеясь, что поднимется ветерок, залетит в дом и принесет хоть немного прохлады.

– Вы прекрасно знаете, что я не это имею в виду, – она попыталась разубедить его. – Я хотела сказать, что…

– Вы хотели сказать, что не желаете, чтобы ваш сын кончил, как я. А хотите ли знать одну вещь, Рейчел? Я очень надеюсь, что с Божьей помощью этого не случится. Надеюсь, что у него будет все, что нужно, пока он будет расти, что он научится читать и писать и не узнает, каково это – ходить по улицам, когда за спиной люди шепчутся на твой счет.

Повернувшись, Рейчел успела увидеть, как он заряжает револьвер – один патрон за другим, совершая ритуал, ставший его второй натурой настолько, что он делал это не глядя, руки его и пальцы действовали быстро, ловко и уверенно, и кончив, он сказал:

– Я надеюсь, что ваш сын никогда не узнает, что значит провести холодную темную ночь в одиночестве, думая о том, о чем нельзя думать, и о том, почему ему так чертовски страшно, не зная, где он добудет еду в следующий раз и доживет ли до завтрашнего заката.

Сердце у нее подступило к горлу, пока она смотрела, как он вложил револьвер в кобуру, а потом четырьмя большими шагами пересек кухню и стал прямо перед ней. Отступив на шаг, Рейчел уперлась спиной в дверной косяк.

Она не боялась Лейна тогда, не боится и теперь. Этот случай из детства Лейна, о котором он так вызывающе говорил, был ей известен. Ева Кэссиди рассказала ей все, что знала о его детстве – о том, как Чейз отдал Лейна на попечение соседки, пока сам он пытался найти людей, виновных, как он считал, в смерти матери Лейна. Самому Лейну было шестнадцать лет, когда он вспомнил отвратительный кошмар, явившийся из глубин его детской памяти: его мать, Сэлли Кэссиди, убила себя выстрелом в голову у него на глазах.

Рейчел знала, что именно причиняло ему боль и толкало на дерзкие выходки, когда он был ее учеником, но до этой минуты она не предполагала, что старые раны до сих пор крайне болезненны, все еще кровоточат в каком-то запертом уголке его души.

Лейн стал у двери; плененная грозовой мрачностью его глаз, молодая женщина почувствовала, что ее необъяснимым образом тянет к нему – тянет так, что она и представить себе не могла этого раньше. Ее привлекал зрелый мужчина, в которого он превратился, а не бунтующий юноша, которого она помнит.

Эта мысль ее отрезвила и привела в замешательство.

Его голос был тих, но она слышала совершенно ясно то, что он сказал:

– Тай никогда не вырастет таким, как я, потому что у него есть мать, которая проследит, чтобы этого не случилось.

– Мне очень жаль, – прошептала она, почти не видя его сквозь пелену слез, внезапно застлавших ей глаза.

– Никогда не жалейте меня, Рейчел.

– Я не жалею. Я просто извиняюсь.

И Рейчел продолжала смотреть на него, по-прежнему прижимаясь к косяку. Он долго стоял без движения, молча, раздумывая, искренне ли ее извинение.

Она слышала, как редко и ровно он дышит, чувствовала его внутренний жар. Вчера вечером он был покрыт щетиной, но сегодня его твердый подбородок был чисто выбрит. В нем была какая-то запретная и вместе с тем влекущая острота, вне зависимости от того, как он одет и насколько старательно скрывает эту остроту. И потом, он стоял так близко, что думать было трудно. Она попыталась оправдать свою реакцию на него тем, что ни одна женщина, вероятно, не стала бы отрицать его поразительную привлекательность.

Во рту у нее вдруг пересохло, она облизнула губы.

– Тай, наверное, беспокоится, – прошептала она.

– Наверное. Но скорее всего, он уже забыл о вашей маленькой вспышке.

– Вряд ли. У него память, как у слона. А теперь не пропустите ли вы меня, чтобы я могла достать стакан?

Лейн резко отступил в сторону. Рейчел с облегчением поспешила к буфету, открыла застекленную дверцу и достала высокий стакан. Поставив его у кувшина с лимонадом, она обернулась.

Лейн тоже подошел к столу, взял свой стакан и поднес его к губам. Он осушил его тремя большими глотками, его кадык ходил вверх и вниз. Рейчел смотрела, как капли влаги падали со дна запотевшего стакана в лужицу лимонада на овальном дубовом столе.

Лейн поставил стакан точно в середину этой лужицы, прежде чем опять взглянул на Рейчел.

– Мне нужно кое о чем спросить у вас насчет Чейза.

Рейчел налила себе лимонада и немного отпила.

– Вы намерены помириться с ним? – Рейчел улыбнулась, подумав о Еве и детях. – О, Лейн, это чудесно! Я знаю, что Ева очень обрадуется. Это будет иметь очень большое значение для…

– Не нужно делать поспешные выводы.

Она нахмурилась.

– Тогда что же? Не говорите мне, что вами движет просто любопытство. Вы уехали отсюда, не сказав ни слова, и, насколько мне известно, с тех пор не поддерживали с ними отношений.

– Будем считать, что это простое любопытство, вот и все.

Она попыталась не обращать внимания на его пристальный взгляд, закинула голову и сделала большой глоток.

– В общем-то сказать почти нечего. Чейз с Евой устроились хорошо. У них двое чудесных детей и красивый дом…

– Значит, дела на ранчо идут хорошо?

Лейн старался, чтобы его вопрос прозвучал беспечно. Он сидел на углу стола, раскачивая ногой, обутой в сапог.

– Ну да, и потом, Ева получила деньги по наследству.

Лейн встал, стукнув сапогами об пол.

– По наследству от родителей? Кажется, они были актеры. Вроде бы актеры не очень-то денежный народ.

Теперь Рейчел смотрела на него внимательно, слишком внимательно, как ему показалось. Ее следующее замечание показало, в каком направлении работает ее мысль.

– Это потому вы вернулись? Потому что каким-то образом узнали, что у них завелись деньги?

Он сдержал гнев, охвативший его при этих словах. А что еще она могла подумать, учитывая его позорную репутацию? Ему очень хотелось объяснить ей, почему его интересуют подробности жизни его дядюшки, но пока он вынужден держать это в тайне. Но все же нужно хоть как-то устранить это недоразумение.

– Меня не было здесь десять лет, Рейчел. Не могу же я явиться к Чейзу в дом, не выяснив предварительно, что меня ждет, а?

– Ну, разумеется…

Но прежде чем она успела что-либо сказать, во входную дверь постучали – быстро и властно. В холле раздались шаги Дельфи, спешившей открыть.

– Похоже, к вам пришли, – сказал Лейн.

Он взял свою черную шляпу, висевшую на спинке стула. Она была отделана узкой полоской из змеиной кожи, которая переливчато сверкнула изумрудным цветом. Рейчел взглянула на Лейна. Он выдержал ее пристальный взгляд.

– Вы уезжаете из города или останетесь здесь до их возвращения?

– Я, наверное, поеду в «Кончик хвоста», посмотрю, нельзя ли будет пожить там, пока Чейз с семьей не вернется из Калифорнии.

Рейчел слышала, как Дельфи идет через холл под аккомпанемент болтовни Тая и двух других голосов, которые она, к несчастью, слишком хорошо знала.

– Вчера вечером вы сказали, что у вас в городе какие-то дела. – Рейчел посмотрела в сторону холла, с ужасом ожидая того, что сейчас произойдет.

Лейн внимательно следил за ней, и она поняла, что он почувствовал ее страх. «Если он это заметил, – подумала она, – гости заметят наверняка». Она не намерена предоставить им такой козырь против себя. Это ее дом, и она вольна проводить время так, как ей угодно.

Он все еще внимательно смотрел на нее.

– Хотите, я выйду через заднюю дверь?

– Ни за что.

Нельзя, чтобы эти незваные гости заставили ее почувствовать себя виноватой. В ее собственном доме! И нельзя, чтобы Лейн уходил, крадучись, как преступник. Она выпрямилась, застегнула пуговицу на воротнике и сжала его рукой на шее. Затем с вызывающим видом, словно солдат-смертник перед вражеским войском, она приготовилась дать бой.

В дверь ворвался Тай, за которым шла Дельфи. На лице экономки были написаны самые дурные предчувствия.

– Пришли бабушка и дедушка Маккенна, – гордо объявил малыш, подбегая к Лейну.

Проходя мимо Рейчел, Дельфи возвела глаза к небу и пробормотала:

– Я налью еще лимонаду.

Рейчел с беспокойством смотрела на вошедшую свекровь. Лоретта Маккенна была облачена в траурное платье из черного бомбазина, на ней были бусы и серьги из оникса, черная же шляпа, украшенная большим изогнутым страусовым пером, а на руке висел зонтик от солнца из черного эпонжа, отделанный оборкой. Лоретта замерла на пороге.

Идущий следом за ней ее муж, Стюарт Маккенна-старший, тоже остановился, с изумлением глядя через ее плечо. Высокий, хорошо сложенный мужчина с пышной рыже-седой шевелюрой и красноватым цветом лица, Маккенна-старший являл собой внушительную фигуру, к тому же он обладал состоянием, достаточным, чтобы поддерживать власти, которые он с удовольствием держал в руках.

Его темно-карие глаза оглядели комнату, отметив Дельфи, мальчика и Рейчел, не задерживаясь подолгу ни на одном из них. Но когда он заметил Лейна, его челюсть задрожала. Маккенна раскрыл рот, потом закрыл его. От воротника до корней волос старик стал красным, как свекла.

Рейчел никогда еще не видела, чтобы ее свекор и свекровь теряли дар речи. Лоретта, весьма склонная давать советы, когда ее об этом не просят, шарила глазами по комнате, а рот ее был крепко сжат в ниточку. Рейчел ждала. Ей казалось, что прошел целый час; на самом же деле прошло всего несколько секунд.

Наконец Лоретта Маккенна с царственным видом подняла подбородок, высокомерно глянула на Лейна, а потом обратила суровый обвиняющий взгляд на Рейчел.

– Кто этот человек и почему вы не в трауре?