"Луи-Поль Боон. Моя маленькая война " - читать интересную книгу автора

мы приезжали на сборы, он немножко повышался в звании и с каждым разом все
надменнее посматривал на нас, но когда ему приходилось худо, он всегда
называл меня Луи, по-дружески, так сказать. Хлеба, значит. Как будто он не
знает, что полевая кухня там же, где и боеприпасы. Но мы все-таки пошли, и,
когда спустились с дамбы, команда "Vorwarts!"[5] на том берегу зазвучала
приглушеннее. Я посмотрел на Дингеса, словно спрашивая, идет ли он со мной,
и тут телефонист передал лейтенанту долгожданный приказ: "Спасайся, кто
может!"
Мы принялись, как безумные, крушить все топором - пулеметчик изрубил в
щепки даже свой стул, - а потом попытались отойти узенькой улочкой, но она
уже простреливалась насквозь. Брейске, сосчитав до трех, бросился очертя
голову через дорогу и рухнул на другой стороне улицы замертво. Мы шли
гуськом, прижимаясь к стене молочного магазина. Дингес вышиб прикладом
окно-там стоял аквариум с золотыми рыбками, который свалился вниз. Мы влезли
через окно, чтобы, выбив дверь, выйти на соседнюю улицу, но Дингес вдруг
остановился и замер, кусая ногти. Я увидел, как он осторожно поднял
аквариум, застрявший между подоконником и портьерой, наполнил его водой и
поставил на прежнее место. И так как я остановился тоже, поджидая его, он
свирепо посмотрел на меня, как будто я совершил невесть что. Двинувшись
дальше, мы были вынуждены нырнуть в канаву, потому что те, с другой стороны,
уже форсировали канал, и я, честно говоря, не решался даже оглянуться назад:
там все было объято пламенем. Когда мы уже были в канаве, Дингес сказал:
- Если бы ты был хозяином этого молочного магазина и вернулся к себе
домой, тебе приятно было бы видеть, что золотые рыбки живы? Да?.. Так что же
ты на меня смотришь как козел?
Я засмеялся.
- Это не я смотрю как козел, - сказал я, - это ты козел.

Честно говоря, эту историю с золотыми рыбками я немного придумал, но
ведь для того и пишутся истории. Однако не все в этом эпизоде я выдумал.
Дингес действительно лез через дыру в живой изгороди с ручным пулеметом
через плечо и застрял в ней. Мы кричали, чтобы он перерезал кожаный ремень
пулемета, но он ничего не слышал, остался стоять под градом их пуль и,
конечно же, наделал полные штаны.
Дингес же, наоборот - о конечно, это был другой Дингес, - стоял,
расставив ноги, над канавой и расстреливал один диск за другим - он прямо
осатанел от ярости.
А я? О, я сидел, кусая ногти, смотрел по сторонам и пытался удержать
свои мысли на пути к безумию. Неужели там они тоже бомбят? - думал я. О
боже, боже ты мой, не дай им умереть, дай им увидеть меня хотя бы один раз!
ЧТО ЭТО ТАКОЕ, В САМОМ ДЕЛЕ: ИМЕТЬ РЕБЕНКА И УМЕРЕТЬ, НЕ УВИДЕВ ЕГО!
Проспер рассказывает: одного из наших ранило в глаз, его привели в
приемную военного врача, а тот уже навострил лыжи - пришлось его загонять
штыками обратно, чтобы он сначала перевязал раненого.
На дороге, раскинув руки, лежат два санитара, рядом - перевернутые
носилки, тоже как бы раскинувшие руки, и умирающий - СЛЕДЫ ЕЩЕ ОДНОЙ
БОМБАРДИРОВКИ.
Два солдата, отступающие от канала Альберта, были задержаны
отступающими, как и они сами, жандармами; их привели на маленькую церковную
площадь, где заседал военный трибунал под председательством крикливого