"Алекс Бор. Луэлла (Сказка ушедшего детства)" - читать интересную книгу автора

- Да, - отвечаю я, погружаясь в мутный поток. - Как ты догадалась?
- Я не знаю, - растерянно говоришь ты. - Но понимаешь, когда Марисель
уехала, я вдруг почувствовала, что мы больше никогда не увидимся. Она
уехала и долго не писала мне. Я даже плакала... Значит, она не на Кубе...
и она рассказала только тебе...
Я чувствую в твоих словах слабый укор. Будто ты упрекаешь меня...
Словно я в чем-то виноват перед тобой...
Но в чем моя вина, если Марисель, улетая, сама все мне рассказала? Я же
не тянул ее за длинный язык...
Она сама все решила и пригласила меня, словно на свидание, на берег
Волги, к Старому мосту...
А если права ты, Фиделина, и я действительно виноват перед тобой? Если
я был не прав, когда решил, что не должен тебе ничего говорить о Луэлле,
раз она сама просила меня об этом? Если я в тот же день должен был подойти
к тебе и сказать, что Марисель никогда не напишет никому из нас, что ты
никогда не увидишься с ней? Да, мои слова прозвучали бы очень жестоко,
быть может. Они бы даже больно ранили тебя... но время - лучший лекарь, и
когда-нибудь ты смирилась бы с потерей подруги и не тосковала бы по ней.
Или тоска стала бы не столько глухой и тяжелой...
Словно прочитав мои мысли, ты тяжело вздохнула. Плотно сжала тонкие,
почти прозрачные губы. И я снова понял, какая ты маленькая и беззащитная...
Точь-в-точь как два месяца назад, когда, простившись с Луэллой, я
пришел в школу и увидел тебя стоящей у окна. А сейчас ты остановилась под
сенью гигантского, в несколько обхватов, тополя, который гордо возвышается
посреди двора, раскинув в стороны руки-ветви... Знаешь, Фиделинка, того
тополя давно уже нет. Его срубили пять или шесть лет назад, и я чуть
по-детски не разревелся, когда, проходя через двор, не увидел знакомого
великана... От него остался корявый безжизненный пень... А спустя
несколько дней не стало и пня... Мне показалось тогда, что срубили не
просто старое дерево - порвали последнюю тонкую ниточку, которая соединяла
нас... Ты помнишь, под сенью тополя стояла скамейка, у которой часто
собирались обитатели "иностранного двора"? Марисель травила анекдоты или
рассказывала разные смешные истории - она знала их множество. Танька
Громова читала свой бесконечный роман... Две подруги, кубинки Лисета и
Дамарис, разыгрывали смешные представления в лицах... А помнишь,
Фиделинка, как ты забиралась по шершавым упругим ветвям в зеленую глубину
шелестящей листвы и, радостная, сидела в ветвях, беззаботно качая
ногами... А потом, когда о тебе забывали, ты с ликующим криком индейца,
обнаружившего отряд бледнолицых на подходе к вигваму краснокожих,
бесстрашно летела к земле...
И вот сейчас ты остановилась под ветвями уснувшего на зиму великана.
Опустила глаза и что-то рассматриваешь у себя под ногами, трогая носком
сапога звенящий от мороза снег.
Слабая и беззащитная кубинская девочка, тоскующая по далекой подруге...
- Ты до сих пор помнишь Мари? - спрашиваю я.
- Конечно, - отвечаешь ты, - я ни когда не забуду ее... Но знаешь, о
чем я сейчас подумала? Я подумала... - твой голос звеняще вздрогнул,
сломался, и мне показалось, что ты готова заплакать. - Я всегда думала,
что когда приеду на Кубу, сразу поеду в гости к Марисель. От моего
Камагуэя до Гаваны ближе, чем от твоего города до Москвы. А теперь...