"Алекс Бор. Луэлла (Сказка ушедшего детства)" - читать интересную книгу автора

и назначили старостой класса и ответственной за генеральные уборки. В
самом деле, не меня же назначать...
Но ее принципиальность никому покоя не давала. Стоило кому "слинять"
без уважительной причины, Ворона поднимала такой вой, словно речь шла о
шпионаже в пользу вражеского государства. На край света хотелось бежать...
Ворона обо все докладывала классному руководителю, - сгущая краски,
разумеется. А классный руководитель - суровая накрашенная дама в строгом
классическом костюме, - доводила полученную информацию до администрации
школы и до родителей. Что происходило потом, лучше не объяснять...
Но все эти репрессивные меры касались только тех, у кого не было
уважительной причины. Те же, кто сумел найти, могли не беспокоиться за
свою судьбу. Классный руководитель ничего не узнавала, а Ленка брала с них
честное слово, что они останутся убирать кабинет в следующий раз.
У меня, конечно же, была самая уважительная из причин - сегодня уезжала
Марисель, и мне нужно было проститься с нею. Но бездушная Ворона не
захочет принять во внимание мои аргументы. Моя причина для нее никакая не
уважительная. Черствой душе общественницы Вороны совсем наплевать, что
Марисель сегодня уедет, и я больше никогда не увижу ее.
- Ну? - насупилась Ворона.
Я еще раз бросил взгляд на часы. Прошло пять минут. Если я сейчас не
найду способ договориться с Вороной, то наверняка опоздаю к встрече с
Марисель.
К последней встрече...
Нужно было срочно что-то решать...
Но что? Не драться же мне, в самом деле, с Ленкой. Она хоть и вредная,
но все же девчонка. Да и неприятностей потом не оберешься...
И тогда я решил соврать. Это было очень рискованно, потому что моя ложь
могла не сработать. Да и сама Ворона наверняка узнает, что я соврал. И
тогда мне точно несдобровать...
Но будущее меня сейчас волновало мало.
Гораздо важнее было успеть увидеть Марисель.
Успеть проститься...
- Послушай, Лена, - сказал я, - пойми, я действительно не могу сегодня.
У меня мама вчера сильно заболела, мне в аптеку нужно сходить, в магазин.
Ну, будь человеком...
- Мама? Заболела? - Ворона недоверчиво просверлила меня желтыми
буравчиками кошачьих глаз. В ее взгляде я не видел ни капли сочувствия.
Сейчас она скажет: "Как же так, Бородин? Сегодня утром я видела твою
маму, она была жива и здорова. Как же так, Бородин? Не хочешь убирать
кабинет, так и скажи. А врать-то зачем? Чревато последствиями..."
Однако она сказала:
- Ну, если мама, тогда иди, - ее голос чуть смягчился, однако взгляд
по-прежнему был стальным. - Но не думай, я проверю. И если ты соврал, то
знай...
Что я должен был знать, я так и не услышал, потому что стремглав несся
вниз по лестнице, сбивая с ног зазевавшихся младшеклассников.



IV