"Викинг" - читать интересную книгу автора (Гулиа Георгий Дмитриевич)XXIIБыло далеко за полдень, когда лодчонка Кари уперлась носом в песок. Прямо напротив домика Тейта. Скальд в это время сшивал какие-то шкуры. Он сидел на бревне, что лежало у самого порога. – Сегодня хороший денечек, – сказал скальд. – Не захочешь – песня все равно сама сложится. Солнце проникает в самую глубину фиорда, оно зовет рыбу к поверхности. Я уже поймал себе на обед и ужин. Эти красавицы польстились на золото лучей. – Хорошо сказано – золото лучей! Скальд покачал головой. – Нет, плохо. Оно уже кем-то говорено. Я лишь повторил. Я приношу тебе свои извинения. Золото лучей – это очень плохо. Это первое, что приходит в голову, когда глядишь на эту прелесть. – Тейт указал рукой на небо, горы, зеркало фиорда. – Ты слишком строг, Тейт. – А иначе обратишься в маленького, очень маленького скальда. А я не хочу быть слишком плюгавеньким. Он пристально вгляделся в молодого человека. Кари отвернулся, сделал вид, что любуется голубизною фиорда. – Посмотри мне в глаза, Кари. Кари повиновался. – Что с тобою? – Ничего. Ничего особенного. – А все-таки? Скальд пригласил Кари на бревно, рядом с собой. Отодвинул в сторону шкуры и массивную иглу, скорее похожую на шило. – Говори, что произошло? Где, когда? Кари молчал. – Кари, я жду. Не положено, чтобы старший ждал младшего. Кари не выдержал, рассказал все как было, с чего началось, чем кончилось. И про Гудрид ничего не скрыл. Надо отдать ему должное: рассказывал как есть, ничего не прибавляя и не убавляя. Не пытаясь выставить себя в лучшем виде. Только о Гудрид говорил коротко – ничего про ночные мысли, которые его одолевали. – Этот Медвежонок большой задира, – поразмыслив, сказал Тейт. – Как его брат Фроди. Ведь младший всегда пытается подражать старшему. А Фроди следует примеру отца. У того, у отца, кроме спеси и силы еще и мошна тугая. Где – силой, где – деньгами. Его можно бы назвать даже конунгом этого фиорда. Однако его сынкам иногда туго приходится: ты вчера это видел сам. Два конунга в одном фиорде – многовато. В этом для нас, смертных, вижу некоторую пользу. Впрочем, конунги могут сговориться. И тогда ничего хорошего для нас не получится. – Он очень смеялся, когда я сказал про свою землю. – Этого надо было ждать. Нет своей земли, есть земля сильного. – А я думал… – Не думай, Кари, не думай… Что было – то было. Я хочу тебе дать полезный совет. Впрочем, учти одно: я не семи пядей во лбу. Если бы был я очень мудр, то кое-что сделал бы для себя. Но ты видишь сам, каков я. Поэтому не очень полагайся на мои советы. На добрые советы всякий горазд. И все-таки выслушай меня. Тейт поднялся, подвел Кари к самому берегу так, что вода касалась башмаков. Такая тихая чистая вода, словно в чаше. – Посмотри внимательно в эту голубую глубь. Ты примечаешь маленькие молнии? Это рыбы. Они живут, дерутся между собою, плодятся. Многие кончают жизнь на сковородке. Не думай, что это только рыбья участь. И не вздумай даже помыслить, что мы с тобой живем другой жизнью! Мы тоже мелькаем, но не в воде, а на земле. Кари слышал удары своего сердца – он с трудом приходил в себя после перепалки с этим Медвежонком. Да и слова скальда не были медом. – Так вот, Кари, первый закон: жизнь коротка! Это надо усвоить. В противном случае ты вечно будешь в проигрыше. – Шестьдесят зим – разве это мало? Скальд усмехнулся: – Очень. – А восемьдесят? – Тоже. – А сто? – И сто! Это было непостижимо: сто зим! Разве кто доживет до сотой? Но ведь по Тейту выходит, что и этого мало. Конечно, скальд своеобразен, если не сказать – чудаковат… – Есть и второй закон, Кари. Не менее важный, чем первый: жизнь – это грызня. Постоянная, не всегда приятная, но грызня. Из-за куска хлеба и рыбьего хвостика. Слышишь? – Да, но не совсем понимаю. – А тут и понимать нечего! Погляди туда: рыбка прыгнула вверх. Взмыла в воздух. А почему? За нею гналась другая, более сильная. А ты думаешь, на земле иначе? – Ты не в духе, Тейт… – Напротив! – Тейт простер объятия, словно увидел любимого человека, глубоко вдохнул теплый майский воздух. – Как хорошо! И как мне хорошо! – Его глаза светились истинной радостью. Да, скальд не кривил душой, ему было хорошо. Но откуда же его невеселые мысли? – Есть и третий закон, Кари: если будешь угождать всем на этой, твоей земле – погибнешь еще раньше этой рыбки, которая выскочила из воды, чтобы уйти от одной пасти и попасть в другую, разинутую еще шире, чем первая. Ты меня понял? – Нет, – признался Кари. – У тебя ко мне есть вопрос? – А любовь? – спросил Кари. – Разве нет ее? А если есть, то разве не смягчает она нашу участь? Скальд скрестил руки на груди, тряхнул длинными нечесаными волосами. – Любовь? Сначала в нее надо поверить. – А ты сам веришь? – Я?.. Надо сообразить… Кари сказал: – Я знаю: меня любит мать. Меня любит бабушка. Меня любят сестры. Я люблю их всех. – Что же следует из этого? Все это чепуха! Скальд видел жизнь глазами жестокими. И сердце его казалось жестоким… – А любовь к девушке? – спросил растерянно Кари. И тут скальд расхохотался. Он хохотал, подобно лесному сказочному человеку, которому все трын-трава. |
||
|