"Пьер Бордаж. Мать-Земля ("Воители безмолвия" #2) " - читать интересную книгу автора

самом верху, в освещенной кабине, виднелся неподвижный силуэт
скаита-инквизитора, закутанного в серый бурнус. Еще выше, на темном
небосводе, вырисовывался красноватый круг Гареса, умирающего солнца.
Эти два светящихся шара, один искусственный, второй природный,
символизировали двойное несчастье, обрушившееся на Ут-Ген. Мало того, что
Гарес, бог-солнце в теле женщины, разнес сорок веков назад ядерную чуму,
заразив две трети планеты и убив более пятнадцати миллиардов ее жителей.
Теперь легионы великой Империи Ангов, крейциане, скаиты, наемники-притивы и
полицейские высадились на планете, нейтрализовали местные силы порядка,
убрали консулов-утгенян и вот уже десять лет сеяли террор под руководством
самого фанатичного из оккупантов, кардинала Фрасиста Богха.
Жек вновь пустился в путь. Хотя ему было всего восемь лет, он прекрасно
сознавал, что ему грозит опасность, если надолго застрять у подножия башни.
Стоило вызвать подозрения скаита-инквизитора, и ментальное обследование
могло закончиться священным трибуналом или центром ментального
перепрограммирования. Если он хотел когда-либо реализовать свой великий
проект, то не должен был привлекать к себе внимания.
Он двинулся вверх по главной улице Анжора, узкой и извилистой,
протянувшейся на сто сорок километров. Постоянно светящиеся летающие фонари
бросали желтые круги на тротуары. За их пределами царила почти непроницаемая
тьма. Вокруг световых конусов, указывающих местоположение подземных станций
Транспортной Сети, вились клубы тумана.
Жек решил пешком пройти семь километров, которые отделяли его от дома.
Лучше было опоздать к обеду и выслушать упреки родителей, чем садиться в
переполненные поезда, которые, как толстые белые черви, с ревом катились по
жирным, вонючим подземельям города.
Вначале он добрался до рынка Ракамель. Он шел вдоль прилавков, за
которыми стояли работники общественных равнинных ферм. Их было легко узнать
по блузам и шапочкам из грубой шерсти. После катаклизма овощи, зерновые и
фрукты выращивались в гигантских герметичных теплицах и с каждым годом
теряли вкус и цвег. Куски мяса, висящие на крюках, выглядели грязно-серыми.
Когда у па Ат-Скина было хорошее настроение - событие все более и более
редкое, - он сажал Жека на колени и вспоминал о добрых старых временах
Ут-Гена. О тех добрых старых временах, когда фрукты были сочными, сладкими,
славились яркими красками, когда полусвободные животные разгуливали на
горных плато, когда анжорцы купались в теплом море Зугас... Доброе старое
время, когда жизнь на Ут-Гене не считалась повинностью... Жек недоумевал,
откуда па Ат-Скин черпал свое вдохновение: ему было всего шестьдесят пять
лет, а катастрофа случилась четыре тысячи лет назад. Надо иметь безграничное
воображение, чтобы превратить ледяные поля Зугаса в теплое море. Жек не
протестовал, ибо понимал, что отцу время от времени необходимо в рассказах
воссоздавать прошлое умирающего мира.
Оставив позади мрачные прилавки и торговцев с безобразными лицами, Жек
выбрался на широкую эспланаду Святых Мучеников. На паперти крейцианского
храма, чьи заостренные элегантные башни нарушали строгую геометрию местных
строений, высился лес огненных крестов. Кардинал Фрасист Богх установил на
земле прожектора, которые днем и ночью освещали обнаженные тела осужденных.
За прозрачными стенками не было ни мужчин, ни женщин, ни молодых, ни
стариков, а только раздувшаяся плоть, висящие лоскуты кожи, рты, искаженные
жуткой усмешкой, вылезшие из орбит глаза, бросавшие прохожим немые мольбы,