"Энтони Борджесс. Вожделеющее семя " - читать интересную книгу автора

слабой и беззащитной.
- Сегодня был такой ужасный день, - прошептала она. - Я чувствую себя
такой несчастной, такой одинокой...
- Дорогая моя! Я грубое животное. - Дерек снова обнял ее. - Я очень
виноват. Я думаю только о себе.
Довольная Беатриса-Джоанна продолжала всхлипывать. Дерек целовал ее
щеки, шею, брови, погружал свои губы в ее золотистые волосы. Она пахла
мылом, он - всеми благовониями Аравии. Обнявшись, неловко ступая, словно в
каком-то не имеющим ритма танце, они прошли в спальню. Прикосновение к
кнопке выключателя - и кровать, описав дугу, наподобие той, которую
изобразил мелом Тристрам, говоря о Пелфазе, опустилась на пол. Дерек быстро
разделся, обнажив сухощавое тело, покрытое буграми и лентами мышц. Потухший
глаз телевизионного экрана мог наблюдать сверху сплетение тел (мужского,
красновато-коричневого, цвета хлебной корочки, и женского - перламутрового,
слегка оттененного голубым и карминовым цветами), вступление к акту, который
был одновременно и прелюбодеянием, и кровосмешением.
- Ты не забыла?.. - свистящим шепотом спросил Дерек. Сейчас уже больше
не могло быть равнодушного наблюдателя, способного вспомнить о миссис Шенди
и ухмыльнуться при этом.
- Нет, нет!
Она приняла таблетки, все было в порядке.
И только тогда, когда было уже поздно, она вспомнила, что таблетки были
болеутоляющими, а не противозачаточными. Привычка иногда подводит. Но теперь
уже ничего не поделаешь, да и все равно.

Глава 10

- Продолжайте работать над этой темой, - проговорил Тристрам,
непривычно хмурясь. - Почитайте дальше сами.
Седьмой четвертый класс широко открыл глаза и рты.
- Я иду домой, - объявил Тристрам. - На сегодня с меня достаточно.
Завтра будет контрольная, материал в ваших учебниках, со страницы двести
шестьдесят семь по страницу двести семьдесят четыре включительно. Тема -
"Хронический страх ядерной войны и пришествие Вечного Мира". Данлоп! - резко
оборвал себя Тристрам, - Данлоп!
Лицо у мальчика было словно резиновое, но в эпоху тотальной
национализации его фамилия ничего не говорила окружающим.
- Ковыряться в носу - очень некрасивая привычка, Данлоп, - укоризненно
проговорил Тристрам.
Класс захихикал.
- Продолжайте изучать эту тему, - повторил Тристрам у двери, - и желаю
вам хорошо провести день. Вернее, уже вечер, - поправился он, глядя на
розовеющее небо над морем. Как ни странно, но английский язык не выработал
словесной формулы прощания, подходящей для этого времени дня. Что-то вроде
Интерфазы. День пелагианский, ночь августинская...
Тристрам решительно вышел из класса, прошагал по коридору к лифту,
быстро спустился вниз и покинул огромное здание школы.
Никто не препятствовал его уходу. Учителя никогда не покидали классов
до звонка, следовательно, Тристрам, некоим мистическим образом, еще
находился на работе.