"Борис Борин. Неизвестный герой " - читать интересную книгу автора

Многоногая рота, спящая под шинелями, мгновенно просыпается. Шинели
слетают с голов. Расхватав оружие, моя рота вываливается наружу. На соломе
остается красный матерчатый кисет и винтовочная обойма с четырьмя
патронами...
Коротенькая цепочка моих солдат на снегу перед мельницей. Я вижу их
спины, широко раскинутые ноги в обмотках, сапогах, валенках. Впереди голов
короткие черточки стволы автоматов. Хищные силуэты пушек. Широко раскинув
станины, они медленно ведут стволами за идущими прямо на нас гитлеровцами.
В бинокль уже видно, как, проваливаясь по колено в снег, медленно, с
опаской движутся вражеские солдаты.
Мы с Михайловым на мельнице. В ее кирпичном животе пробиты дыры,
похожие на амбразуры. Из них открывается прекрасный обзор.
Немцы идут. Мои солдаты лежат. Михайлов молча смотрит в бинокль. Что
делать? Я ведь командую ротой...
- Стрелять надо,- неуверенно говорю я.
- Зачем? - отзывается Михайлов. Он на минутку опускает бинокль.- Это
идет разведка. Положить ее мы всегда успеем. Знать бы, сколько фрицев в
лесу, да что у нрх на уме...
Михайлов улыбается, хотя я понимаю, что ему совсем невесело, он
улыбается для меня.
- Не дрейфь, Володя, отобьемся.- И снова приникает к биноклю.
Не дойдя до мельницы примерно полкилометра, фашисты, которые прежде
шли гуськом, друг за другом, разворачиваются в цепь. Так идти труднее, и
немцы движутся медленнее. Я уже различаю глубоко надвинутые каски и
блекло-зеленые шинели.
- Пора! -спокойно говорит Михайлов.- Давай огня...
- По наступающей пехоте противника! - кричу я, выскочив из мельницы.-
Пояс, прицел...
Мои солдаты открывают огонь, не дождавшись конца команды. Прицел им,
очевидно, известен и без меня, а нервы тоже на пределе. Михайлов, схватив
меня сзади за ремень, рывком втаскивает под укрытие толстых кирпичных стен.
- Ну чего выставился?-ругается лейтенант.-Черт шалавый... Из мельницы,
что, голоса твоего не услышат?..
Раскатисто и глухо бьет станковый пулемет. Звонко, короткими
прицельными очередями стреляют автоматы.
Немцы словно вжались в снег. Их почти незаметно. Однако больше
половины лежит на виду неподвижно, в какихто страшно нелепых, неживых
положениях. И я не могу оторвать от них взгляда. Я смотрю на людей, которых
убили по моей команде.
А смотреть надо не на них. В стены мельницы тупо ударяют пули. Потом
раздается короткий, леденящий душу нарастающий визг. Возле мельницы
вырастает столб снежной пыли, дым, пронизанный изнутри огненной вспышкой, и
град осколков барабанит в стены.
- Славяне, в укрытие! - кричит Михайлов.
Мгновенье - и мельница набита запыхавшимися солдатами. Одного
втаскивают, на его неподвижных ногах налипшие комья снега. У другого сквозь
лохмотья шинельного рукава зябко желтеет тело и виден пропитанный кровью,
дымящийся на морозе рукав нательной рубахи.
А у мельницы, чередуясь через равные промежутки, повторяется визг
летящей мины, короткий треск разрыва и злобно свистящий разлет осколков...