"Ирина Борисова. Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы)" - читать интересную книгу автора

- Ладно, ну то же теперь? - усевшись на табуретку, подумала она,
обстоятельно огляделась вокруг и придвинула вазочку с лежащими в ней
бусинами. Старая нитка перетерлась, и вчера она начала надевать бусины на
новую, но не закончила, и теперь послюнила нитку и принялась просовывать ее
в узкие дырочки. "Я сегодня видела материал в елочку на костюм, как раз,
какой ты хотел", - объявила он вошедшему за ней мужу, он спросил, что за
материал, сколько стоит, и где можно сшить. "Договоримся с Нелли", пообещала
она, но ей показалось, что за нее говорит кто-то другой, и складывать слова
во фразы было также тошно, как нанизывать бусины на лохматившуюся нитку. Муж
сказал: "Я тебе советую намылить - будет удобнее", и она кивнула и,
прибавив: "Ты иди, почитай еще - я позову", стала переворачивать на
сковородке печенку.
- Ну что же это в самом деле? - думала она, вспомнив пустой коридор,
запертые двери, и их старая лестница показалась ей незнакомой и неприятной.
Она подумала, что, как ни в чем ни бывало, жарит сейчас печенку, потому что
все покупали ее, идя с работы, в угловой кулинарии, - в двухстах пятидесяти
шести квартирах весело жарят печенку, и никто ничего не знает - она
вспомнила, как на ее звонок открыла соседка слева, массажистка, и, овеянная
запахом печенки, в недоумении покачала головой. Она вспомнила, как в детстве
после сказки, в которой по дворцу бродило невидимое чудовище, она боялась
выйти в коридор, и, поежившись, ощутила что-то похожее и сейчас при мысли,
что надо вынести мусор на эту пропитанную печеночным ароматом лестницу, с
которой неизвестно куда делся пес, и никогда она не узнает, что же все-таки
такое с псом случилось. И ей захотелось плакать от проникающего в душу
запаха печенки, а потом ее царапнула мысль, что через месяц-то точно, даже
через неделю, а, может, и через день, и она тоже, все позабыв, будет,
смеясь, болтать чепуху. "Позабудется и пройдет?" - растерянно спросила себя
она, и вдруг подумала, что, если все равно пройдет, то пусть проходит
скорее. И, уже желая избавиться, махнув рукой, она рванулась из кухни к мужу
и налетела на него - он поворачивал из коридора, говоря с интонациями
услышанной в воскресенье по радио эстрадной миниатюры: "У! Запах
специфический!" Он удивленно отпрянул, засмеялся: "Что такое?", и она
побежала назад, разложила печенку по тарелкам и, только теперь почувствовав,
как голодна, жадно втянула острый, чудесный запах, и, энергично взявшись за
вилку и нож, ответила: "Ничего".

Ухо черного быка

- Зайдем сюда! - шепнул он, приоткрыв тяжелую дверь подъезда. Внутри
было темно и тепло, только робкий огонек мерцал за решеткой полукруглого
лифта. Они юркнули к батарее, она зубами стянула перчатки и сунула розовые
от холода руки между звеньями, а он, шурша по нейлоновой куртке, быстро
обнял ее и поцеловал. Он целовал с закрытыми глазами, и она скосила взгляд
на его черные ресницы и взъерошенные брови. Она думала, что он теперь - ее,
и ей завидуют все девчонки на потоке. Еще на картошке его прозвали Матадором
за имя Матвей, за испанские глаза и за песню "Ухо черного быка", которую он
тревожно пел под гитару. Лена тогда ужаснулась: "Какой красивый!", а он
смотрел куда-то мимо - не то на огонь в печке, не то - за окно. А потом все
получилось очень просто - их послали на станцию за продуктами. Они ехали по
намокшей и чавкающей дороге за спиной у дяди Саши, который изредка