"Ирина Борисова. Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы)" - читать интересную книгу автора

- Ну-ка, ну-ка! - надевает очки Регина Павловна, направляясь смотреть
семена, и через несколько минут они уже сидят рядышком на крыльце, и Дарья
Федоровна, словно оправдываясь, уверяет, что у сына завтра операция, а
Регина Павловна, понимающе кивая, расписывает завтрашний дочкин гастрольный
концерт. Обсудив детей, они некоторое время молча наблюдают за вьющимися
вокруг лампы мотыльками, размышляя каждая о своей городской жизни. Дарья
Федоровна плохо ладит с невесткой, но думает, что лучше все-таки до белых
мух сидеть на даче, чем разменивать квартиру и насовсем бросать сына на эту
недотепу. Регина Павловна тоже сокрушается про себя, что некому сейчас там в
городе налаживать питание, что дочь - тощая, и что, кроме матери, никого это
не волнует. Но, растравив обиду на зятя, Регина Павловна все же сознает, что
не только его, но и дочку тоже вовсе не тяготит летнее, раздельное с ней
житье, и соскучившаяся дочка в дни приездов внимательна, ласкова и совсем не
та, что бывает в городе. И, встряхнув головой, Регина Павловна, говорит, что
в городе сейчас - жара, нечем дышать, и уморят очереди. Дарья Федоровна,
будто давно дожидалась этих слов, поспешно вторит, что в городе не пойдешь
на грядку, не сорвешь клубничку, и они ругают город и ласкают взглядом свои
освещенные луной владенья.
Такие дни - лучшие в их дружбе, они допоздна сидят у керосиновой лампы
и играют в дурака. Потом Дарья Федоровна провожает уносящую неведомые семена
соседку, а та думает, что завтра, пожалуй, отдарит луковицами дельфиниума.
А назавтра Дарья Федоровна тыкает редкостные луковицы где попало, в
капусту, и Регина Павловна ужасается, бурчит про себя на веранде и опять
норовит незаметно ускользнуть за навозом.
История о но-шпе, накрахмаленном колпаке и театральных билетах
Она была фармацевтом, продавала в ручном отделе лекарства, никогда не
кричала на покупателей и даже при самой большой очереди очень вежливо ему
предложила: "Если хотите, молодой человек, можете взять аллохол вместо
но-шпы". А он был совсем не молодой человек, а уже сорокалетний, а по
аптекам ходил часто, потому что печень у него была нездоровая, а готовить
ему домашнюю пищу было некому.
И чем-то она ему понравилась - то ли ловкими белыми руками, то ли
халатом с иголочки, то ли приветливой улыбкой, но нежданно для себя
негаданно он ей в ответ тоже улыбнулся, аллохол взял, а, придя домой, протер
валяющийся на шкафу осколок зеркала, потрогал бледные залысины, покачал
головой, осколок назад забросил, прогулял собаку Жучку и уселся думать над
компьютерной программой.
А фармацевт Полина Кирилловна его тоже приметила - уж очень взгляд у
него был печальный, печальней, чем у пони в зоопарке, и, обсуждая перед
закрытием с уборщицей Маргаритой многосерийный фильм, она припоминала, как
он душевно сказал: "Убедительно вас благодарю!" и смутился. А когда
Маргарита сняла резиновые перчатки, раскатала джинсы и убежала к мужу и
дочке, Полина Кирилловна заперла помещение и пошла в свою однокомнатную
квартиру, купила по дороге пирожное-"картошку" и, включив телевизор,
принялась пить с пирожным чай. Когда серия кончилась, в который раз подумала
Полина Кирилловна, как нехорошо жить одной и какая она все-таки
несчастливая. Но на следующий день и виду не подала, что у нее такие мысли,
и опять стояла за прилавком в воздушном накрахмаленном колпаке, а, увидев
снова делового с виду, но с робким взглядом покупателя, радостно улыбнулась
и сказала: "Нет у нас еще но-шпы - завтра, пожалуйста, заходите!"