"Эдуард Борнхеэ. Борьба Виллу " - читать интересную книгу автора

возмутитель не Прийду, а кузнец. Если Прийду на днях не освободят, я пойду к
комтуру
и взвалю всю вину на кузнеца; я расскажу о всех его дерзостях и
насмешках - тогда увидим, кого в конце концов призовут к ответу.

- Разве нельзя просить за Прийду, не жалуясь на кузнеца? - робко
спросила Май. - Жалобы могут снова разгневать комтура, а если их не будет,
он, может быть, и выслушает твою просьбу.
- Это уж мне лучше знать, чего стоит моя просьба в глазах комтура,-
хвастливо заявила Крыыт,- но на кузнеца я все-таки пожалуюсь. Он разрушает
счастье нашей жизни, так пусть же и сам пропадет! Портного флитергольда он
так рассердил, что тот больше и не показывается.

- Слава богу,- прошептала Май.
- Ты еще молода, Май,- сказала Крыыт с легкой грустью,-ты не понимаешь,
в чем для тебя благо, в чем зло, да много об этом и не раздумываешь. А я
люблю тебя и ненавижу кузнеца именно за то, что он враг твоему счастью и
счастью Прийду. Я горячо желаю, я дни и ночи молю святую деву, чтобы она
помогла тебе и Прийду подняться выше этой презренной жизни, которая от
рождения была суждена мне. Но это может осуществиться лишь в том случае,
если ты станешь женой немца.

- Разве это такое уж большое счастье?
- Большего счастья тебе в этом мире не достигнуть. За крестьянина ты не
можешь выйти, все они рабы, и ты и твои дети тоже стали бы рабами. Но будь
они даже вольными людьми, я бы все равно не выдала тебя за крестьянина.
Эстонцев не исправит ни свобода,
ни что другое. Они грубы, суровы и жестоки. Если бы ими никто не
правил, они сожрали бы друг друга. Женщину они не умеют уважать, превращают
ее в рабочую скотину. А у немцев женщина в большом почете. Сам бог наложил
на лица немцев печать более возвышенной натуры; они лицом красивее других
людей, они честны, ласковы и великодушны...

Тут Крыыт вдруг умолкла, так как дверь отворилась и вошел Прийду. Одежда его
была изорвана, голова непокрыта, волосы всклокочены, лицо бледно, как у
мертвеца. Не издав ни звука и не бросив ни единого взгляда на мать и сестру,
он, еле волоча ноги, прошел в задний угол комнаты и бросился ничком на
кровать. Мать и сестра подбежали к нему и засыпали его вопросами. Прийду
молча движением руки отстранял их от себя. Наконец он вдруг поднялся, широко
раскрытыми глазами посмотрел на мать с каким-то странным выражением боли и
отчаяния и сказал совсем чужим голосом:
- Ввоммиввеввеввавимемяммы!

По лицу Прийду было ясно видно, что ему не до шуток. Женщины в испуге
сжали руки.
- Что с тобой, сынок? - воскликнула мать, вся дрожа; у Май на глазах
выступили слезы.- Что они с тобой сделали?
- Ввоммиввеввеввавимемяммы!

- Говори ясно!