"Александр Бородыня. Похождения рофессора Эпикура (Маленький фантастический роман)" - читать интересную книгу автора

грили, конечно, понесли некоторый физический урон, они все умерли... -
Сенека ни на секунду не сомневался, что действия на его маленьком поли-
гоне в точности копируют реальность боя, - то есть, они понесли макси-
мальный материальный урон, то есть потеряли жизнь. Но и грили понесли
урон, - он чуть не оторвал собственный хлястик,- урон моральный. Здесь
действует закон сохранения: всякий убитый несет потери физические, вся-
кий убийца, таким образом, несет потери моральные. После чего, - он пок-
рутил пуговицу на хлястике и оторвал. - они, так скажем, меняются места-
ми."
В одной из раскаленных железных коробок все еще скреблась и пописки-
вала мышь, изображающая мумми-смертника.
- Что мы записали? - спросил Сенека, поворачиваясь к лаборанту.
- Мы записали, что шпионы грилей были казнены грилями, потому что,
полностью перевоплотившись в гливеров и впитав для лучшей конспирации
чуждую идеологию вражеской армии, начисто забыли ключевое слово пароля.
- Как казнены!? - и сам же себе профессор ответил довольным голосом.
- Повешены! - кончиком длинного белого пальца он покачал двух подвешен-
ных мышей, маленькое искусственное деревце при этом скрипнуло. - Так
что, будем считать доказанным, - продолжал диктовать он. - Шпионаж как
форма развития диалектической мысли, не имеет никакого смысла. Любой
шпион работает против своего народа. И чем лучше работает шпион, тем
больше вреда он наносит снарядившей его родной армии.
- Кентурио, кажется, издох! - не поднимаясь со своего стула, сказал
сонно второй лаборант. - Посмотрите, профессор, не шевелится...
Осторожно открутив проволочки, Сенека снял с креслица тело полковника
Кентурио, тельце мышки было еще теплым и мягким.
- Шальная пуля! - сказал он, быстро препарировав тельце на отдельном
тоже стеклянном столике. - Но, позвольте... Позвольте! - он поднял голо-
ву и обращался почему-то не к кому-нибудь, а прямо к ярко светящей лампе
в серебряном отражателе. - Откуда же шальная пуля-то взялась?
- Бомбострекозы, по-моему... - предположил первый лаборант, все еще
стоящий над открытым своим талмудом. - Но я могу ошибаться.
- Мы пускали бомбострекозы? - спросил, отворачиваясь от лампы и глядя
на сейф, Сенека. - Что-то я не помню, чтобы мы пользовались авиацией...
- Условно! - сказал первый лаборант. - Вы же сбросили в джунгли бро-
нежилеты для грилей, так что, наверное, мы могли бы записать...
- Что? - спросил Сенека. - Если бомбовый удар был условным, то каким
же образом пуля? - он показал лаборанту микроскопический осколок метал-
ла, извлеченный из тельца препарированной мыши. - Впрочем, может быть,
это и не пуля, может быть, это инфаркт. Как вы считаете, может у нашей
мышки случиться инфаркт?
Он сидел на высоком своем лабораторном стуле без спинки и, подперев
голову, смотрел на макет, а с макета на него смотрела наглая мышь в ра-
зобранной коричневой резине. Профессор Эпикур даже в этой неестественной
инкарнации умудрился получить удовольствие. Он получил удовольствие от
того, что в очередной раз унизил, прижал к стенке и оскорбил действием
оппонента.
В другом конце экспериментального стенда на зеркальной поверхности
двойного озера что-то само по себе происходило, но ученый потерял уже
всякий интерес к научной картине в целом, его интересовал лишь узкий ас-