"Леонид Бородин. Повесть о любви, подвигах и преступлениях старшины Нефедова" - читать интересную книгу автора

бросив на телегу вожжи, водовоз Михалыч, хромоногий, но кряжистый
старичок по кличке Нерпач (это потому, что дважды по похмелью в
ту самую прорубь падал, из которой воду набирал для поселковых
нужд), слазит, значит, и за пять шагов уже руку тянет.
-- Никак, в сельсовет собрался, Александр Демьяныч? Ну да,
тебе-то сподручнее под гору, чем бабе на гору карабкаться.
Старшина понимает: водовоз Михалыч тактичное оправдание
произносит старшинской уступчивости, потому что тоже понимает,
что мог бы старшина бумажкой сельсоветской по самому простому
попользоваться. Но старшина Нефедов на такие дешевки не
покупается и выговаривает Нерпачу доброжелательно, но с
поучением:
-- Темный ты мужик, Михалыч. Знаешь ты, что такое советская
власть? Не знаешь. А это, между прочим, если с плюс
электрификацией, и есть как раз коммунизм, и я в этом масштабе
рядовой человек, как и ты. Усек? То-то.
И далее под гору, не оглядываясь. Десять часов в последние
апрельские дни -- это такое время, когда солнце, если небо
чистое, мощи набрать еще не успевает, а с байкальского льда
холодина втягивается в падь без помех, так что только по браваде
можно, как старшина, шинельку офицерскую нараспашку и грудью
навстречу сквозняку. Глина-земля еще в ночной подморозке, сапогам
скольжения нет, а главное -- ущерба блеску сапоговому не
учиняется, но все равно под ноги смотрит старшина и шаг выбирает
так, чтоб не только носки сапог не помарать, но и края подошвы,
густо гуталином промазанные, сохранить в должном виде. Но со
стороны глянь -- ступает старшина уверенно и вовсе не под ноги
смотрит, а просто, задумавшись, идет себе, куда ему надо. Вот уже
сошел он на падинскую дорогу, теперь полста шагов влево до путей
железнодорожных, далее через них по дощатым мосткам промеж рельс,
а там и уклон специальный с перилами вниз к Байкалу, где у самой
воды на дамбе из камней береговая часть поселка, в том числе и
сельсовет. Все просчитано старшиной до минуты...
Но там, где человеческие судьбы расписываются помимо их воли,
там на этот день для старшины Нефедова совсем другое было
запланировано. А именно было запланировано совершить Александру
Демьянычу свой первый подвиг, о котором и двадцать лет спустя еще
будут вспоминать те, кому определено будет жить в жизни долго, а
то и до смерти.
Только ступил старшина на падинскую дорогу, как тут же и
услышал выстрелы. Дорога падинская извивистая, и дома по бокам ее
тоже -- один видишь, а два за ним нет, выстрелы где-то за вторым
извивом прозвучали. Собственно, даже не выстрелы, а дуплет из
ружья охотничьего, старшина и калибр определил с ходу --
шестнадцатый, самый любимый у местных охотников. Отродясь в
поселке никто из ружей не палил. Однажды только, девятого мая
сорок пятого, -- но то ж особый случай. Даже в сентябре, когда с
японцами разобрались, такого уже не было. Так что нынче не иначе
как ЧП. А тут еще и визг бабий, чуть ли не хоровой, и все там, за
поворотом падинской дороги. Не раздумывая, крупным шагом