"Леонид Бородин. Повесть о любви, подвигах и преступлениях старшины Нефедова" - читать интересную книгу автора

Противоречивость чувств, вызванная событием нынешнего утра,
бумажкой, что лежала в нагрудном кармане гимнастерки и ощущалась
грудью даже сквозь нательное белье, эта противоречивость,
конечно, по большому счету не заслуживала того, чтобы вспоминать
про диалектику. Но Александр Демьяныч знал, с чего достиг он
своего нынешнего высокого и всеми уважаемого положения, -- а с
того, что никогда не давал волю первым чувствам, но дожидался
вторых и только тогда принимал решение. А что это, как не тот
самый диалектический подход, которому учит Карл Маркс? Ведь
первое чувство какое по поводу бумажки? Да не ходить! И ничего не
произойдет. Новая председательша сельсовета, какой бы шустрой
бабенкой ни оказалась, ей против старшины с его нынешним
авторитетом не потягаться. Уже к полудню о повестке даже
шлакоуборщицы узнают и путевые обходчики, что вообще живут на
отшибе. И не пойти -- значит застолбить свое положение. Сначала
не пойти, а потом уже при случае и повиниться можно, сославшись
на дела и заботы, и ни в коем случае не конфликтовать. Это
первейшее правило. Таково было начальное чувство. Потом, как и
должно, пришло второе. И подсказалось оно на прошлой неделе
виденным фильмом про его тезку -- Александра Невского, которого
новгородские бояре обидели не по делу, но когда приспичило,
пришли к тезке на поклон. И тут такая картинка, что две гордости
друг перед другом головы склонили: с одной стороны, бояре, а с
другой -- и тезке тоже не просто было свою гордость удушить ради
пользы дела, а еще потому, что знал себе цену Александр
Невский...
И получалось по той же диалектике, что пойти, и не
как-нибудь, но ровно к десяти ноль-ноль, как в бумаге указано, --
в том ну словно самое высшее достоинство проявить. Вот она в чем,
та самая тайна диалектического подхода! И будто в торжество
правильного решения в этот миг на мосту, что поперек горловины
пади-ущелья, встретились два пассажирских поезда, как не часто
случается, и просвистели друг другу и всему свету свои паровозные
приветствия -- аж уши заложило.
3

Из всего своего самого раннего детства Лиза помнила только
поезда. Они все время куда-то ехали, ехали, ехали... Они -- это
много людей, в том числе отец и мать. О том, что отец и мать
ехали вместе со всеми, Лиза только знала, но не помнила, потому
что когда куда-то приехали наконец, ни отца, ни матери уже не
было, а была только тетка Глаша, ее мальчишки и девчонки и среди
них будто совсем ихняя -- она, Лиза. Но двое мальчишек и две
девчонки Глашу называли мамкой, а Лиза называла ее тетей. Так и
выросла среди них как своя, ни разу никем не обиженная -- так уж
ей повезло. Из очень осторожных рассказов тетки узнала потом, что
никуда они не ехали, а их везли, что отец, мать и сестренка,
которую совсем не помнила, умерли в дороге по причине "жизненной
слабости" -- так объяснила тетка: по слабости, а вовсе не по
чьей-то вине. Темная, то есть религиозная и почти безграмотная,