"Леонид Бородин. Бесиво" - читать интересную книгу автора

меж землей и небом, что начисто ломала мои планы.

1. "Олигарх" и другие

Судья и один из народных заседателей померли с разницей в год. Зато
второй народный заседатель, ныне гражданин свободной и независимой России,
здравствовал. И не просто здравствовал, но даже и вполне процветал,
насколько можно процветать в районном городишке, что в стороне от железной
дороги и на несудоходной реке.
Всякий, кто живал в подобном месте, знает, что время там
тянется-движется не по законам физики, но исключительно по правилам
метафизики, если у этой самой метафизики (по народному пониманию - просто
чертовщины) вообще есть какие-либо правила.
- Ну прямо чертовщина какая-то! - говорил мне бывший директор
восьмилетки, а ныне почетный учитель на пенсии Федор Кондратьевич Лытов, он
же единственный в городишке член областной писательской организации,
принятый в сей интеллектуальный орден не столько за таланты, сколько для
"обхвату периферии". - Я ж его до восьмого классу учил. Олух царя небесного!
Лодырь и засоня. Рисовал, да! С первого класса. На заборах. Всякую
похабщину. По-нормальному, на уроках рисования имею в виду, куб нарисовать
не мог, не то что чайник, положим. А теперь-то что!
Федор Кондратьевич, изображая изумление, распрямлял тысячу морщин на
желтом от старости и курения лице, глаза выпучивал до признаков базедовой
болезни, по-актерски вздымал руки над головой...
- А теперь он народный самородок, художник-примитивист! Ведь слово-то
какое! Чисто оскорбительное, не иначе. Примитивист! То есть попросту -
дебил! А? И на нем, представляете, нынче вся экономика района держится. Нет,
вы поговорите с этим самородком! Ничего, кроме мычания и кряканья, не
услышите. В словарном смысле он, с тех пор как его этот проходимец Черпаков
сделал знаменитостью, полностью деградировал...
Меня-то как раз интересовал "этот проходимец" Черпаков Сергей Иванович,
единственный оставшийся в живых из судейской троицы, еще совсем недавний
бывший народный заседатель в скандальном процессе над фермером Андреем
Рудакиным из деревни Шипулино. В столицах теперешние превращения людей,
конечно, тоже весьма чудесны, но их чудесность чаще всего несколько
абстрактна. К примеру, вчерашний лаборант становится министром. Ну так этого
лаборанта в лицо и лично знали единицы. Незнавшие имеют право предполагать,
что он был суперлаборантом, потому и стал министром. Или осветитель
второстепенного театра оборачивается миллионером. А его кто знал? Только
пожарник. Остальные, и рядом будучи, в упор не видели. Отчасти отсюда и
покойники. Смотрит один превращенный на другого и говорит: "Да ты кто такой?
Вот я себя знаю, а тебя, нахалюгу, отродясь..." И - бах! бах! И для форсу
контрольный в самую думалку.
В районном городишке, тем более где ни поездов, ни пароходов, там все
иначе. Кто такой народный заседатель районного суда? Ни к суду как к
процессу, ни к народу как к обществу - никакого отношения. Полнейший ноль.
Все его знают и понимают, как ноль. И вдруг этот ноль вроде пластилиновой
мультяшки начинает обретать формы одна другой чуднее. И что откуда берется?!
Сперва берется движение. Начинает мелькать. То вдоль улицы, то поперек.
Потом берется голос. Никто ведь даже не подозревал, что умеет говорить. Люди