"Сергей Петрович Бородин. Молниеносный Баязет ("Звезды над Самаркандом" #3)" - читать интересную книгу автора

за право после ограбления генуэзских кораблей причаливать в укромных
скалах на османском берегу. Даря, рассказывали, что прежде попугай этот
плавал на торговом корабле, но заодно с незадачливыми испанскими
мореходами достался в добычу, был отвезен в Магриб и провел лет десять на
острове Джерба в старой крепости, стоявшей у самой воды. Пираты десять лет
ждали выкупа за испанских пленных, и, сидя с хозяином в подвале, попугай
десять лет твердил испанские слова. Оттуда, покидая Джербу, один из
разбойников прихватил и своего попугая. И через все Средиземное море
провез его до Бурсы в подношение султану.
Баязет, насупив лохматые брови над серым носом, смотрел на попугая,
такого круглоглазого, с кривым клювом, отчего казалось, что он всегда
удивлен и всегда смеется, пока тот наконец встряхнулся, прервал еду и,
насмешливо вскинув голову, крикнул:
- Аррау! Аррау!..
"Хочет сказать "араб"! - догадался султан. - Что он этим вещает?
Арабы кругом, я это сам знаю".
Покорно постояв еще перед покачивающейся клеткой, задумчиво
постукивая палочкой, ушел во дворец: наступало время приема, и вот-вот
ворота придется открыть.
Он поднимался по широкой лестнице на другую сторону дворца, шел
галереей, откуда еще шире открывалась теснота города, и гадал: "Что
изрекла вещая птица? Какое остереженье, какой совет на грядущий день? Не
пойму, какой араб?"
Вера в прорицания, магические числа и тайные знаки перемешалась в уме
султана со многими приметами и поверьями, перенятыми в детстве от родичей,
в юности от разноплеменных воинов, среди которых его растил отец -
могущественный султан Мурад, потом от своей султанши - сербиянки, дочери
сербского царя Лазаря.
Чем больше запоминалось разных примет, тем крепче, казалось ему,
противостоит он прихотям судьбы и случая. Но сильнее всего этого в нем
жила вера в аллаха. Правда, жила она наравне с верой в благоприятное
сочетание звезд, на всю жизнь предрекшее ему удачу во всех делах, походах
и замыслах. Счастливое сочетание звезд исчислили ему астрологи в тот час,
когда он впервые шевельнул свою колыбель, и по желанию могущественного
султана Мурада написали это золотом на пергаменте. Эти многие веры и
поверья могли толковаться как знаки предостережения или одобрения,
исходящие от самого аллаха, как полагал султан.
Случалось, он кидался в битву, не дождавшись, пока войско надежно
устроится, твердо веря, что победа давно предрешена благоприятными
знамениями. И победы всегда доставались ему.
Он никак не мог заглушить беспокойства, смутной тревоги, раздумывая
над криком попугая об арабах, которые всегда жили вокруг, занимаясь
какими-то своими делами.
"В чем остерегает нас вещая птица?"
А стражи, рослые, беспечные сербияне, землю которых подчинил себе еще
отец Баязета, досмотрев, пока султан вошел во дворец, и повеселев, что он
ушел, обступили клетку, совали сквозь прутья пальцы, тыкали в клюв попугая
и смеялись. А попугай взмахивал хохолком, откидываясь от них, и
вскрикивал:
- Арр... Арр...