"Сергей Петрович Бородин. Молниеносный Баязет ("Звезды над Самаркандом" #3)" - читать интересную книгу автора

деду послал подробный донос о всех проделках, происках и провинностях
ферганского царевича. Ему дозволялось навещать лишь своих жен, обособленно
размещенных в том же Синем Дворце среди присланных непослушных им
служанок. Мирза Искандер жил во все это томительное время не под одним
лишь присмотром, но и при многих обидах и лишениях, стеснявших его
исконные привычки и потребности, ибо, наследник Омар-Шейха, балованный
внук Тимура Гурагана, он считал себя не узником, а званым гостем у такого
же, как и он, царевича, у такого же, как и он, внука, хотя и поставленного
в правители Самарканда, но ничем не отличного среди прочих внуков Тимура.


Мирза Искандер часто досаждал Мухаммед-Султану, испрашивая себе то
серебряника, чтобы выковал новые уздечки на случай каких-то будущих
прогулок или выездов, то отпуск в загородные сады, хотя там по зимнему
времени ничего не было, кроме вяленого винограда под потолком, грубых дынь
в подвалах да озябших газелей в загонах. То требовал к себе певца, чтобы
послушать макомы, то историка Муин-аддина Натанзи из прежних своих
ферганских собеседников, чтобы прослушать ученое сочинение, которое тот
писал. Во многих просьбах Мухаммед-Султан отказывал: не дал серебра на
уздечки и не отпустил в загородные сады, но допустил и певца, и
собеседника - не мог всегда отказывать, ибо их дед эмир Тимур Гураган,
Повелитель Вселенной, увлеченный походом в далекие страны, воевал в Грузии
и указа о наказании Мирзы Искандера не слал. Прибыл лишь вызов обоим
царевичам к деду, но в нем не содержалось ни осуждения Мирзе Искандеру, ни
поощрения Мухаммед-Султану, правителю Самарканда и нареченному наследнику
Повелителя Вселенной.
Возле дворца правителя, где уже достраивался горделивый мавзолей над
могилой святого покровителя гончаров, в саду, увязая в размякшей земле,
бродили горлинки. Пахло набухшими горьковатыми, как миндаль, почками.
Слабо благоухали фиалки, притулившиеся вдоль стен и кое-где проглядывавшие
между листьями, единственно зелеными в еще голом саду.
Через низенькую дверцу Мухаммед-Султан высунулся было наружу, но
остановился, глядя в глубь сада, где за стволами виднелся стройный
рубчатый купол, словно бы накрытый складчатой голубой шалью. Любовно
воздвигаемый Мухаммед-Султаном и ныне уже завершаемый зодчими, он высился
не только над могилой святого, уединенно поместившейся в нише, но и над
подземельем, где, исполнив свой земной путь, будут погребены мужчины из
семьи Мухаммед-Султана, может быть еще не родившиеся.
Вокруг кустов роз, топорщивших голые колкие ветки, глина, гладкая,
утоптанная дождями, затвердевала в легком ветру.
Услышав, как рядом во дворе затопотали лошади, как лязгнула и
звякнула чья-то оседловка, правитель торопливо нырнул назад в комнату и
пошел медлительно прохаживаться от стены к стене, длинными ступнями давя
алый ковер, распахнув зеленый халат, опустив, словно в раздумье,
увенчанное белой чалмой длиннощекое лицо.
Таким, не спеша прохаживающимся, хотел он предстать перед Мирзой
Искандером, но оказалось, что это прибыл со своей охраной гонец Айяр, тоже
вызванный сюда: Мухаммед-Султан слал его к деду с известием о предстоящем
выезде внуков.
Айяр вошел не той стремительной поступью, как хаживал прежде, когда