"Владимир Боровой. О пистолете с любовью (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

родом из пионерлагеря не позволяла сама атмосфера вечера.
И в тот момент, когда Гаспар был уже готов вклиниться с домашней
заготовкой в виде анекдота на кладбищенскую тему, подал голос
тридцатилетний гость Яши. Hикто не знал его лично, не знал даже, как
его зовут, все помнили, что он появился чуть позже остальных, был
отдельно обласкан хозяином в сторонке и приглашен к столу. Еще
запомнился он тем, что, сев за стол, вытащил из пакета литровую
бутылку отличного вермута, чем вызвал полузавистливый-полувосхищенный
вздох среди присутствующих.
- А история, практически не имеющая отношения к мистике,
подойдет? - спросил он, будто бы немного стесняясь своего вопроса.
Гаспар всплеснул руками в том смысле, что, мол, всегда пожалуйста, и
принял самый заинтересованный вид на свете.
- Вот и отлично, - произнес гость, и его смущение исчезло. -
Hазовем мою историю "Быль о пистолете".
Он уселся поудобнее, покрепче ухватился за бокал с вином и стал
говорить негромко и уверенно, словно читал из книги. Посторонние
разговоры быстро улеглись, и его рассказ сопровождался только
потрескиванием костра и бесконечно далеким блюзом, на пределе
слышимости доносившимся из дома.

* * *

Был у меня один знакомый... Hичего сверхъестественного, молодой
человек средних способностей и такой же наружности. Познакомились мы
прошлой зимой в "Мире", когда там шла ретроспектива фильмов Кубрика.
Как сейчас помню: выходит из зала толпа примерно в тридцать человек -
а смотрели мы "Clockwork Orange" - и не сговариваясь, идет пить пиво в
ближайший бар. Все происходит в полном молчании, подавленном и
осторожном. Я стою несколько особняком, я старше остальных на
несколько лет, я видел этот фильм два раза, я наблюдаю за молодежью,
которая стоит, переваривает и заливает переваренное пивом. И
совершенно неожиданно для меня от толпы отделяется юноша... Иначе как
фраером, я его про себя первое время не называл: хамоватый, вечно
скалящийся любитель выспренных оборотов и пива на халяву. Так вот,
подходит ко мне этот тип и говорит примерно следующее:
- Да, конечно, Кубрик доказал, что возможна эстетизация насилия.
А как быть с ритуальной стороной?
Будто бы мы с ним о чем-то уже говорили и теперь лишь продолжаем
развивать высказанные мысли. Впрочем, как я потом узнал, у него это
такая манера начинать любой разговор. В общем-то, тогда ничего еще не
произошло между нами. Я только буркнул, что, мол, если он увидел в
"Заводном Апельсине" только и исключительно гимн эстетике разрушения,
то он просто ничего не понял, а затем я постарался побыстрее удалиться
из кафешки и понадеялся, что больше этого фраера встречать мне не
придется.
Как всегда, произошло именно то, чего я не хотел: на следующем же
сеансе (был "Барри Линдон") фраер непостижимым для меня образом
оказался на соседнем месте. Слава богу, он ничего не говорил во время
фильма, только шумно грыз орешки, но чувствовалось, что сразу по