"Ариадна Борисова. Земля удаганок " - читать интересную книгу автора

вверх. Ветер трепал полы его белой дохи, играл-бренчал шестью серебряными
колокольцами, нашитыми на проймы рукавов, и тремя, чуть побольше и звонче,
посередине груди.

Закрыв глаза, жрец терпеливо ждал божественного знака. И вот пришло:
кружок темени словно дрогнул кожей и распахнулся навстречу первым лучам.
Живительные струи солнечной силы побежали по спинному хребту, тело открылось
всеми порами и приблизилось к небу. Устремилась сквозь небесные ярусы
молитва, произносимая голосом раскатистым и глубоким:

- С того дня, как я, недостойный, узнал Твое высокое Имя, мое сердце
возгорелось любовью к Тебе, о, Белый Творец! Вижу Твой немеркнущий свет над
всем сущим. Прошу Тебя дать силы превозмочь перечащее, противостоять
искушающему, одолеть неправедное! Заклинаю вложить промысл Твой...

Что-то не заладилось. Сандал шевельнулся в досаде, повернулся к северу
и потерял в себе знак Белого Творца. Сейчас же пальцы студеного ветра
забрались под ворот дохи. Жрец натянул шапку, помешкал, размышляя, не сойти
ли вниз.

Нет, непременно надо очиститься. Этой ночью ему приснились чей-то
вкрадчивый, насмешливый голос и глаза, каких не бывает у человека. Словно
сосульки с застывшими в них, ярко пламенеющими ягодами брусники.

В полдень жрецы по заведенному порядку соберутся в общей юрте у
подножия утеса. Помолившись вместе, посоветуются о приемах того или иного
лечения. Расскажут, где гуляли во снах их воздушные души. Сегодня Сандал не
собирался делиться своими снами. Слишком было тревожно. Тревожно... и
стыдно. Глаза-сосульки насмехались над ним. Голос говорил такое!.. Впервые
дало знать о себе болью и страхом пожитое, но еще крепкое сердце.

- Лучез-зарный, - дразнил струящийся из ночного мрака язвительный
шепот, - С-сандал лучез-зарный! Раз-зве ты не такой ж-же, как вс-се? З-зачем
взял с-себе новое имя, почему не ос-ставил данное на Пос-свящ-щении или то,
что было допреж-жь? З-захотел быть подобным Белому Творцу?

Прогоняя наваждение, жрец постучал ложкой по котлу и спрятал нож под
постель для отвода бесов кошмара. Долго не мог уснуть и как только ни
привлекал желательных снов! Но лишь начинала утихать смута и он задремывал,
как глумливый дух, блестя жуткими глазами, твердил все то же и то же.
Шипящий голос всплывал в голове и сейчас, мешая благочестивым думам.

Сандал сел, прислонившись спиной к закругленному выступу, напоминающему
край великанского ногтя. Скрещенные руки спрятал в подмышки, подтянул к
животу колени, сохраняя остатки тепла. В душе саднило. Неожиданно захотелось
плакать. Последний раз он плакал, когда ему было двенадцать весен. Вновь
начали терзать воспоминания о прошлом, от которых он так долго и безуспешно
старался избавиться...

Вот еще чего не хватало - раскис, набряк, как скверно пошитая кожаная