"Ариадна Борисова. Земля удаганок " - читать интересную книгу автора

скорее к лесу! Нарьяна припустила что есть мочи.

Спрятавшись за кустом, осмелилась бросить взгляд на оставленный двор.
Дуолан повернулся лицом к двери, будто что-то заподозрил... Но нет, взял
икряной колобок, перекатил задумчиво с ладони на ладонь. Видать, наелся.
Обветренные щеки его лоснились от жира, глаза сонно щурились. Не усмотрел,
не заметил, вот так стражник!

Больше не оглядываясь, Нарьяна начала подниматься в горы по узкому
берегу речки Бегуньи.

- 7 -

Говорливая речка стремглав скакала вниз по порожкам, торопясь к бабушке
Большой Реке. А там уже разливалась широкогорлым устьем, плакала-жаловалась
на свои обиды, острые камни и нежеланные объятия мороза. Бегунья дольше всех
не поддается холоду, движется, перекорщица, и тогда, когда уже все озера и
реки сгибаются подо льдом перед неумолимой волей зимы.

Лес кругом стоял грозный и темный. Выпавший недавно редкий снежок
припорошил кроны, а до земли не добрался. Куда ему, если и солнце летом не в
силах проникнуть к земле сквозь бурелом и густые сомкнутые ветви. Тонкая
трава вдоль еле приметной тропы заиндевела, как шерсть пегой лошади в зимней
дороге. За травяной каймой краснеет все еще яркий брусничник с оторочками
серовато-желтой отлинявшей хвои. Чуть подмороженные, багряные от спелости
ягоды лежат на кудрявом зеленом ковре, словно кто-то, оступаясь, рассыпал их
кучками из переполненного туеса.

Теплая нынче осень, и лето побаловало. Вовремя выпали проливные дожди,
дали взрасти хорошим травам. Солнца тоже было вдосталь, так что мучнистые
коренья огненно-красного веснушчатого цветка сараны успели налиться земным
животворным соком. А уж ягод в лесу высыпало - некуда ступить. Нарьяна на
ходу сорвала полную горсть кисло-сладких водянистых брусничин, благо тропа
шла круто и почти не пришлось нагибаться. Поела, шагая без остановок в гору.
Старалась идти прямо и ровно, но спину сводило в напряжении - все ей
казалось, что кто-то следит, подсматривает сзади. Не Дуолан, понятно, тот бы
давно окликнул. В мыслях мелькали глаза из сна, ледяные, с кровавыми
зрачками. И в мыслях же она их отгоняла, понукая себя: "Не притягивай беду,
шагай быстрее, пока снова живот не скрутило!" Силком пыталась занять голову
другими думами.

Вдруг жрецы ее не примут, укажут на дверь, куда бежать тогда? Стыдно
Нарьяне: муж будто не замечает людей в белой священной одежде. Если
кто-нибудь из них обращается к нему на сходе с вопросом, Хорсун цедит ответ
сквозь зубы. Даже с главным жрецом разговаривает мало и надменно. А ведь имя
того - Сандал, лучезарный! Жрецы - озаренные люди, их молитвы ближе всего к
прародителю саха священному коню Десегею, к светлым богам и самому Белому
Творцу. Сандал и его помощники делают большую работу: произносят
напутственные слова на свадьбах, провожают умерших, открывают торжища в
Эрги-Эн, испрашивают для людей благодати на празднованиях начала года у