"Лариса Бортникова. Линейка" - читать интересную книгу автора

комбезе медицинском..." Жаль, что у меня ген-коэффициент низкий, - на врача
бы выучился.
Полгода назад на Астероидах взрыв был... Где? Ха! Не дотумкали? Да, на
копях!!! Конечно, всего не показали, дураки что-ли, а иначе прикрыли бы
добычу. Там шахтеры в таких условиях работают - подумать страшно. Мало ли
что говорят? Нельзя при таком уровне радиации, ни секунды! А они месяцами
вахту держат. Да еще рвануло!
Только в атмосферу вошли, уже счетчик зашкалил. Пилот хмыкнул, кивнул
доктору, что делать, мол. Тот плечиками узенькими пожал. Капеллан побледнел,
зашептал что-то. Я думал, молится. Прислушался... Нет! Матерится!
Фельдшерица зеленая. Проверяет настройку инструментов, а со лба у нее кап,
кап на кардиограф. Блондинка по-началу не врубилась, а как на доктора
глянула, только ойкнула.
- Все в порядке, - Доктор вроде как ободрить нас решил, - Наденем
защиту. Раз в полчаса - инъекция. Четверть суток по инструкции, и обратно на
базу.
- Не сяду. Некуда, - это пилот... На экран кивает, а там дымина желтый,
клубами, и через рвань огня и гари карьер виден. Каверна от взрыва - жуть! И
как в мультяшке, человечки в скафандриках снуют, бегают. Это те, кто еще
бегать может.
Поп на штаны трубы освинцованные натянул, перекрестился:
- Отстреливаться надо. Катапульты-то для чего? А там по ходу
разберемся, чем возвращаться.
Ну, тут мы засуетились. Засобирались. Пилот нам всем по очереди руки
потряс. Первый раз гиппократами не обзывался. "На связи держитесь", -
выдавил через силу. Кадык туда-сюда по горлу небритому ходил.
Катапульт-блок у нас никудышный. Как и шаттл. Это только так считается,
что "скорая" хорошо живет. Ни хрена! Впятером с трудом влезли. Пока летун
место для отстрела подыскивал, взмокли все. В защите и так душно, а тут еще
в обнимку жаться. Дурацкая работенка... Потом каак стрельнуло! Вспомнилось
вдруг, как пацаном из рогатки пулял по синичкам.
Доктор щиколотку вывихнул. А так - нормально приземлились. Сам
вывихнул, сам и на место поставил. Почесали к воронке. Ребята с местной
подстанции уже походку развернули. Только она, походка, для таких условий -
без толку, разве что название - полевой госпиталь. Капеллан им крестом
отсалютовал, и дальше мы пошли. В самое пекло. Жарило неимоверно. На счетчик
никто уж и не обращал внимания. Мы с попом тех, у кого ноги не
переставлялись, но дыхалка еще держалась, наружу тягали. Сваливали рядком в
куполе. А доктор с девчонками работали! Сказал бы по-другому, красиво
сказал, если б умел... А так... Короче, работали! Доктор первый защиту снял.
Неудобно в ней - двигаться мешает. Я со святым отцом переглянулся, чего уж
тут? Инженеришка какой-то мои "доспехи" умыкнул. Надо ему было вниз, к
реактору, а скафы у шахтеров самые дешевенькие, да и от того считай одни
лохмотья остались - еще чуть и баста! Я этого мужика еще раз видел. Портрет
в полный рост. Полминуты во весь экран голлокома. Блиц-шоу "Вечная память".
Через пару суток валялись в лежку. Все. Когда смена прибыла, шевелиться
только доктор мог. Ползком, правда, но мог. И вот ведь что удивительно.
Почти ослеп, ногти кровоточат, а в вену с первого раза шприцом попадает.
Мы потом всей бригадой три месяца в реабилитации проваландались. Пилот
каждый день забегал. Ржал: "Крепкие вы, гиппократы". Потихоньку выправились.