"Лариса Бортникова. Паяц и кофеварка" - читать интересную книгу автора

мира сего, мешал кумиров с грязью, с наслаждением ковырялся в сальных
альковных секретах. Выворачивал дерьмом наружу ханжей и святош... и
кривлялся. Все время кривлялся, похожий на заплесневелого Арлекина. Выглядел
тоже как Арлекин. Выжигал кислотой брови и густо мазал лицо белилами.
Подводил глаза черно, хищно. Беззубый рот малевал красным. Когда тараторил -
по-птичьи громко и быстро, казалось, что оголодавшая анемона распахивает
влажный зев. Жесток был омерзительно. Носил в карманах крошечных слепых
ежат. Давил их перед камерой пальцами. Чтобы брызнуло. Одно время покупал
контейнерами махаонов - крупных, ширококрылых. Красовался перед камерой,
наряженный в балахон, на котором трепетали и осыпались матовой перхотью
бесконечно агонизирующие бабочки. На спор и, разумеется, напоказ "делал
эфир" с нелегальных крокодильих ферм, где красиво рвал подрощенным
аллигаторам пасти. На спор же пару раз голышом заходил в клетку к гризли. В
прямом эфире трахал самку носорога, подробно рассказывая об ощущениях
миллиардам зрителей. Удачливый и бесстрашный Эдди Диаманд Первый мог все.
Именно поэтому, когда Эдди, эффектно повернувшись к хоботу камеры
клоунским профилем, заявил, что проберется на "Мир" первым и разузнает что к
чему, ему сразу поверили.
Система несколько месяцев спала в вирт-ленсах, хотя это вредно и прямо
запрещается надписью на упаковке. Но лучше испортить зрение, чем пропустить,
может быть самый блестящий за последние тридцать лет репортаж первого
шоукермена системы. Первого ли? Ведь если подумать, оба они были
непревзойденными мастерами шоу - один по специальности и за огромные
гонорары, другая - по призванию и просто так. Одиозный мастер шокирующих
откровений Эдди-Диаманд Первый и Архитектор - самая удивительная женщина
системы.
Кажется, существовала всегда. Всегда немногословная, в немодном жеваном
комбезе. Лицо крупное, рыхлое. Некрасивое. Словно тесто нашвыряли кое-как на
череп и оставили стекать произвольно. Но стоило ей заговорить, стоило
прижать ладони к груди особенным, только ей свойственным жестом, как
начинало тянуть где-то в межреберной пустоте и хотелось не то плакать, не то
вопить во всю глотку и бежать... бежать спасать от любых невзгод
матушку-Землю, а также ее сателлитные поселения и окраинные кондоминиумы.
Архитектору бы в проповедники пойти. Или в политики. Цены бы ей не
было. Она же всю свою жизнь строила дома. Точнее, персональные миры. Миры,
способные обеспечить любую прихоть хозяина, стоит лишь возжелать и озвучить
желаемое. Миры роскошные, похожие на сказочные дворцы и летучие острова, где
скатерть-самобранка - самое простое из всех чудес. Но все это было пустяшной
забавой. Разминкой перед большой игрой с непобедимым противником. Мало кто
знал (предположить, что Архитектор - обычно бесстрастная и спокойная, как
манекен, способна на ненависть, мог не всякий), но она яростно, люто
ненавидела мир, который достался ей и остальным по умолчанию. Ненавидела за
то, что существует предел, который никому из ныне живущих, увы, не
переступить.
Бессмертие. Именно оно заставляло Архитектора сцеплять зубы в
бессильной злобе, и еще усерднее трудиться. Хотя, куда уж усерднее! В сутки
три часа на отдых, плюс-минус полчаса на гигиену, еще полчаса на
непредвиденное. Все остальное время Архитектор работала, подключив к
процесс-ложементу резервуар с питательным раствором и канализационный зумпф.
Ее мечта требовала фанатичной, нечеловеческой отрешенности. Имелось с