"Генрих Боровик. Пролог (Роман-эссе, Часть 1) " - читать интересную книгу автора

У нас еще было время, и по дороге я зашел перекусить в пиццерию. Конрой
остался на улице.
Лысый хозяин-итальянец в майке поверх брюк, раскручивая на кулаке
тонкий лист теста, спросил деловито:
- Синьор - газетчик? Тут вашего брата - как пчелы на мед. Доходная
тема. Хе-хе... не обижайтесь.
- Я не обижаюсь.
- Пицца? Равиоли? А то вот могу предложить хиппирожок... До меня никто
не додумался. Девяносто центов штука...
Хиппирожок представлял собой кусок полусырого говяжьего фарша с луком -
в тесте.
- В других местах точно такие же пирожки, я, помнится, едал под другим
названием, и стоили они втрое дешевле.
- А идея?! - возразил хозяин и пожаловался: - Только теперь разве идею
удержишь! Разворуют мигом. Первый Джек украл. Вот на том углу. Из "Пьяного
дельфина". Назвал "хипблинчики". Я ему: жулик ты, Джек. А он: не хиппирожок,
а хипблинчик - и баста. И. "Пьяного дельфина" переименовал в "Хиппьянку". А
ведь идея все-таки моя, правда, синьор? Как вы думаете, можно мне подать в
суд?
Я сказал хозяину, что видел в Нью-Йорке бутерброд с ветчиной, который
теперь называется "бутерброд с любовью", а сосиски - "горячие цветы".
- Да ну?! - всплеснул тот руками. - Вон куда уперли идею. Бандиты!..
Я не стал расстраивать хозяина рассказами о том, что выношенная им идея
хиппирожка давно уже процветает на более высоком коммерческом уровне. Спорый
Голливуд сразу же произвел несколько фильмов о хиппи. (Как выразился
продюсер: "В больших городах, конечно, не пойдет, а в маленьких, на Юге и на
Среднем Западе, ничего, сожрут!") В кабарешках уже идут программы под
названием "Хиппи, любовь моя". Есть радиопрограмма "Власть цветов". Выпущены
в несметном количестве нагрудные значки с лозунгами хиппи. Продаются - и
довольно дорого - хорошо потрепанные предметы хиппитуалета - отличные парики
и бороды - для детективов и для тех, кто хочет пожить в роли хиппи на
уик-энд, а в понедельник вернуться в отчий дом к чистой пижаме и горячей
ванне. Уже прославились на всю страну своими заработками хиппиджазы. Уже в
кровь дерутся рэкетиры за обладание рынком цветов, любви и добра.
Ничего этого я не рассказал лысому кулинару. Он, конечно, и без меня
знал об этом.

* * *

Снаружи дом был покрыт пластиковой коркой, имитирующей изящную кладку
грубо отесанного камня. Внутри дом был деревянный, очень немолодой. В
подъезде пахло ветошью и кошками. Конрой поколдовал у списка жильцов в
металлической рамке, и мы стали подниматься по узкой, многоголосо скрипящей
лестнице. - На ступенях толстыми стражами стояли бумажные кули с обрывками
газет, сгнившей банановой кожурой и банками из-под консервированной фасоли.
На третьем этаже Конрой поправил галстук, тыльной стороной ладони
провел по щеке - хорошо ли выбрит. Только тогда постучал.
- Йяяп! - раздалось из комнаты.
Конрой заметно волновался. Он толкнул дверь, и мы вошли. На меня через
дверь, самодовольно посмеиваясь, глянул Герман Геринг. В белом кителе с