"Александр Борянский. Гней Гилденхом Артур Грин" - читать интересную книгу автора

Обычно чай приносила ее грима. Но сегодня Эргэнэ пришла сама.
Волевое усилие - вслед за головой я выпустил наружу правую руку. Два
глотка, чтобы согреть внутренности. Потом наступит очередь головы, рук,
ног, кончиков пальцев...
Эргэнэ молчит. Но я знаю, что она желает мне прозрачного утра,
милости Отца Гор и грохочущей доблести.
Я тоже молчу. Я тоже желаю ей всего хорошего.


Утро

Еще два глотка.
Впервые я испробовал эту жидкость в тот памятный день, когда мы вошли
в Даркдваррон. Нам, замерзшим, изголодавшимся, поднесли каждому по горячей
чаше, и на вопрос Лайка "Что там?" последовал короткий ответ: "Чай". Я
возликовал. Я был поражен: даже дикие хнумы знают напиток истинных
селентинцев. С некоторым торжеством поглядел я на Лайка: не дождешься,
мол, ты своего кофе в пустынном краю... Хотя, возможно, мне только сейчас
кажется, что я так думал, а на самом деле я просто очень устал, ничего не
понимал и больше всего на свете желал или умереть в прекрасном неравном
бою или уснуть в теплой уютной постели. Впрочем, заглянув в чашу и
приблизив к ней нос, я быстро осознал, что "чай" хнумов чаем не является,
не является ни в коей мере. Содержимое чаши, ошибочно и нагло называемое
благородным именем Чая, представляло собой отвратительную смесь чего-то
горного с чем-то хнумьим. Например, хвост грифона, настоянный на ядовитых
коричневых мхах, с добавлением подземной воды и топленого жира птицы
Кургуду. Поначалу я отказался от экзотического до тошноты напитка, но,
во-первых, Лайк сказал, что хнумы могут обидеться, а во-вторых в тот же
день подул резкий северо-восточный ветер, и когда коченеть в закрытом
помещении стали не только уши и нос, в общем-то бесполезные для воина, но
также руки и ноги, необходимые для битв, тогда я сдался.
Еще два глотка и еще два. Решительно отшвырнув мех, я покидаю теплое
убежище и отправляюсь в объятия холода.
Перед тем как выйти из башни Эргэнэ останавливается. Ее губы
соприкасаются с камнем, с дикой необработанной скальной породой,
выступающей в гладкой, отшлифованной мастерами-хнумами стене. Это святыня.
Это первозданная материя, с которой все началось.
Эргэнэ...
Я иду за ней и пытаюсь прочувствовать затаившийся смысл каждого звука
ее имени.
Я пытаюсь представить...
Ею, такой знакомой, красивой, порою понятной, управляет некто единый
и таинственный. Он был давным-давно, Он старше народа Селентины. Он
управляет ею и всеми хнумами, и хнумы готовы повиноваться каждому Его
слову. Они никогда не видели Его, но Он есть, Он создал их горы и теперь
покоится где-то в неведомых недрах. Они готовы, они жаждут быть верными
Ему до конца. И Эргэнэ согласна повиноваться Ему, что бы ей ни пришлось
сделать.
Мне не понять их.
Мы выходим под тяжелое серое небо...