"Александр Борянский. Гней Гилденхом Артур Грин" - читать интересную книгу автора

- Мы не успели сменить табличку, - сказал человек за столом.
Лайк кивнул.
Впервые я увидел выражение растерянности на его лице.


Дверь нового хозяина причалов закрылась за нашими спинами. Мы побрели
по улицам, и встречные люди не баловали нас вниманием, потому что в
портовом городе путники, особенно оборванные и уставшие, - обычное дело.
Лайк стал каким-то совсем сгорбленным, несчастным, и этот сгорбленный Лайк
с трудом переставлял ноги, пока они не привели его к дому с флагом на
крыше.
Мы остановились.
Он долго думал. Глядя на флаг, на меня, на ограду, на двухметрового
амбала-охранника перед входом (из варваров, что ли?). О чем он думал?
Стоял и размышлял, толстенький комендант Апвэйна, кругленький или нет...
Наконец, он додумался.
Достал ту самую шоколадку, еще раз на нее посмотрел - и изрек:
- Будем пассажирами, Гилденхом!


На табличке значилось:

Анк Аристон Эдуард Сейл,
торговец мороженым

Звонок представлял собой нечто среднее между маленьким колоколом и
большим колокольчиком. Он был серебряный и очень красивый. Мы использовали
его по назначению и вошли.
Если бы бригадир-комендант, дважды комиссар Луций имел гостиную хотя
бы примерно такую, как вот эта прихожая, он, думаю, хвастался бы ею
больше, нежели своими званиями. Наследнику покойного Юла Апвэя делать
здесь было нечего. Фавсту Эдуарду, разумеется, тоже. Впрочем, в городе,
где закусочная похожа на дом коменданта, а обед в ней выходит в половину
долевого жалованья защитника города, торговцы мороженым, очевидно, должны
иметь именно такие прихожие.
Напротив висело зеркало. И справа висело зеркало. И слева, хотя это
уже ненормально, тоже висело зеркало.
На потолке была изображена сцена прибытия Короля на полуостров.
А ведь я привык считать людей, торгующих охлажденным шоколадом,
существами низкими и недостойными!
На одеяния наши внимания здесь не обратили.
Хотя...
Хотя я сам мог видеть свое отражение и честно скажу: оно мне не
понравилось. Зеленая майка оставалась зеленой лишь в воспоминаниях.
Физиономия была небритая, выражение имела небоевое и нерешительное.
Странное и перепутанное, цвета майки образование, конечно, напоминало
волосы, однако вовсе не те, которые я за некоторое количество лет привык
наблюдать рядом со своим лицом.
Дома я такого типа отвел бы к Луцию.
Но добрые властители зеркал не стали нас никуда отправлять, они