"Геннадий Босов. Сильбо Гомера и другие (Повесть о криминальной археологии) " - читать интересную книгу автора

сундуками, наполненными золотом, в последний момент успел крикнуть живым
соплеменникам, членам его дружины: "За борт, все люди Буи!" И многие из его
воинов, видя смерть своего предводителя и предпочитая добровольный и
почетный уход из жизни мучительной смерти от рук врагов, последовали за
своим вождем. Действительно, уйти добровольно в царство мертвых со своим
господином считалось у средневековых скандинавов одним из проявлений
мужества и героизма, что давало на том свете большие преимущества в его
призрачной свите.
В другой саге о легендарном шведском конунге Хаки, получившем в битве
смертельные раны и хорошо знавшем, что "дни его жизни недолги",
рассказывается о похоронах, которые он сам повелел себе устроить еще при
жизни. Хаки приказал взять один из лучших его кораблей-драккаров, погрузить
на него всех убитых в сражении воинов вместе с оружием и поджечь судно, на
которое взойдет сам конунг. И вот слуги и дружина так и сделали: судно было
поставлено на воду с распущенными парусами, на его борту был разведен
погребальный костер, па который был положен близкий к смерти или уже мертвый
Хаки, и ветер погнал прочь от берега горящий корабль... Как сообщает сага,
"и это долго впоследствии прославляли..."
Такое поведение объяснялось религиозными представлениями средневековых
скандинавов, согласно которым воины после смерти должны были являться к
верховному богу Одину с ценностями, предусмотрительно зарытыми еще при жизни
на земле или же захваченными с собой в последнюю минуту. Таким образом Буи
Толстый, как и конунг Хаки, сами себе "устроили похороны", согласно древним
воззрениям скандинавов, и взяли с собой то, что полагалось брать в таких
случаях в последний путь в царство теней. У воинственных викингов считалось,
что воинов, павших на поле боя, принимает в свои палаты, Валхаллу, верховный
бог Один, введший обычай сожжения покойников вместе с их имуществом и
слугами. Чем больше богатств у погибшего, чем многочисленнее его мертвая
свита, тем почетнее ожидает его место у Одина. Валхалла, по представлениям
скандинавов и других германских племен, являла собой своего рода военный
лагерь, где погибшие герои, вместе с призрачной своей дружиной, проводят
время как в земной жизни, деля его между поединками, сражениями и пирами...
Не случайно в начале главы мы дали эпиграфом отрывок из "Записок Юлия
Цезаря" об африканской войне с Помпеем и его сторонником, мавританским и
нумидийским царем Юбой II.
Последний, проиграв все сражения Цезарю и его полководцам, решил,
согласно древнему ритуалу, устроить себе пышную тризну и похороны, собрав в
свою столицу подданных, свой гарем со всеми детьми и все свои сокровища,
предварительно заготовив дрова для погребального костра. Видя, что
трагический исход неминуем, жители города восстали, и не впустили в его
стены Юбу II, и даже не выдали ему семью и сокровища... Горько сетуя на
неверных подданных, на злую судьбу, обрекшую царя на нищету и одиночество в
загробном мире, он с несколькими верными всадниками-нумидийцами удалился в
свою загородную усадьбу. Как пишет один из офицеров Цезаря, предполагаемый
автор записок об африканской войне, "чтобы иметь вид людей, погибших смертью
храбрых, он (царь Юба. - Г. Б.) и Петрей (легат Помпея, воевавший вместе с
Юбой против Цезаря. - Г. Б.) вступили друг с другом в бой на мечах, и более
сильный Петрей без труда убил более слабого Юбу. Затем он пытался этим же
мечом пронзить себе грудь, но не мог. Тогда он упросил своего раба покончить
с ним, чего и добился". Одиноким и нищим, но "погибшим смертью храбрых",