"Ален де Боттон. Интимные подробности " - читать интересную книгу автора

Раз или два за всю жизнь. Какая малость! Эта ничтожная цифра, застревая
в памяти, побуждает нас усомниться в глубине отношений с теми, кого мы
сентиментально называем своими друзьями. Представляю себе, как криво
усмехнулся бы Фрейд, услышав, что биографы, которые и после смерти не дают
ему покоя, самонадеянно заявляют, будто они первыми постигли суть его
личности.
Но все-таки, несмотря ни на какие преграды и упреки, в миссии биографа
было кое-что, прельщавшее мое воображение: мысль о том, чтобы понять другого
человека так глубоко, как только возможно, погрузиться в чужую жизнь,
увидеть мир новыми глазами, пройти за кем-то через его детство и грезы,
изучить всю гамму его вкусов - от прерафаэлитов до фруктового шербета.
Почему бы мне не попытаться самому написать биографию? Так я смогу хотя бы
отчасти искупить свою вину за все те годы, на протяжении которых не слушал
других, за все те случаи, когда я украдкой зевал и раздумывал, как бы убить
завтрашний день, пока другие поверяли мне кусочки своих мини-биографий,
беседуя за чашкой кофе.
Дав своему биографическому порыву этическую оценку, я принялся искать
подходящий объект, и был очень удивлен тем, что мастера жанра, имея
возможность выбирать из миллиардов людей, живущих или живших на этой
планете, традиционно ограничиваются весьма узкой прослойкой. Подумать
только: согласно Уорхолу, только для того, чтобы охватить всех его
современников, требовалось 1711 веков, и в то же время определенные
персонажи - Гитлер, Будда, Наполеон, Верди, Иисус, Сталин, Стендаль,
Черчилль, Бальзак, Гете, Мэрилин Монро, Цезарь и У. Х. Оден Уистен Хью Оден
(1907-1973) - английский поэт, с 1939 г. живший в США, один из величайших
англоязычных поэтов ХХ столетия. - попросту эгоистично монополизировали
биографическое поле. Нетрудно догадаться, почему. Каждый из них обладал
огромной властью - политической или духовной, благой или злой - над
окружающими людьми. О жизни каждого из них можно, не мудрствуя лукаво,
сказать, что это была "больше, чем жизнь"; они жили на пределе человеческих
возможностей - а ведь именно над таким чтивом можно ахать от изумления и
забывать обо всем на свете, трясясь в утренней электричке.
Однако, присмотревшись, я обнаружил, что биографы вовсе не задавались
целью высветить различия между великими и обычными смертными; скорее, они
стремились показать, что их герои (пусть даже они покоряли Россию, усмиряли
индейцев, создавали "Травиату" и изобретали паровые двигатели) почти такие
же люди, как вы и я. Это одна из причин, по которым нам нравится читать
биографии: они напоминают о том, что их герои состоят из плоти и крови, а не
из более прочного материала, как мы могли бы вообразить. Нас интересует
характер - человечность, которая складывается из говорящих деталей,
заретушированных историей на ее строгом портрете.
Мы с трепетом узнаём, что Наполеон (неукротимый Бонапарт, чье тело
покоится под десятью футами мрамора в золоченом Доме инвалидов) любил
курицу-гриль и картошку в мундире. Наполеон, питающий слабость к простой
снеди, которую мы запросто можем купить в супермаркете по дороге с работы,
становится живым человеком, похожим на нас самих. Он оживает - в той мере, в
какой был причастен повседневной суете: плакал и бегал за юбками, грыз ногти
и ревновал друзей, любил мед и ненавидел мармелад; все эти подробности
расплавляют монументальную бронзу официального образа.
Парадоксально, но впечатляющий curricula vitae Curricula vitae - бег