"Салли Боумен. Актриса (Дестини 3) " - читать интересную книгу автора

два, - она безмолвно обожала его, не решаясь приблизиться; в ту пору она
еще была напичкана романтическими иллюзиями, это позже она поняла, что
представляют собой мужики, в большинстве; а тогда, в юности, ах как она
мечтала встретить такого мужчину, как барон. И надо же, его жена, которую
он так любил - это знали все, - его Луиза докатилась до того, что чуть ли
не гордится своей связью с этим ничтожеством.
Терпеливо внимая подробным описаниям "чудного домика"
("восхитительный, но не то, что нужно сейчас"), Жислен вдруг почувствовала
страх. Она представила себя самое лет эдак через двадцать. Конечно, она не
станет так дурить, она достаточно самокритична, но все равно ужасно.
Ну да, ну да, у нее есть ее работа, а Луизе не пришлось за свою жизнь
и пальчиком пошевелить. Но страшное сходство их судеб бросалось в глаза.
Луиза была замужем один раз, сама Жислен трижды, это ничего не меняет. Уже
лет десять она с трудом терпит своего мужлана Жан-Жака, закрывая глаза на
собственное отвращение, на ухмылки знакомых, прекрасно осведомленных -
впрочем, как и весь Париж - о последней его модельерше, машинистке,
фотомодели. Миляга Жан-Жак, обожающий затащить ее в постель, как только
чуял, что она только что переспала с другим. А любовники? Длинная вереница
безликих юнцов, ни один из которых так и не сумел ее удовлетворить; хоть
кто-нибудь из них любил ее, хоть кто-нибудь просил уйти от Жан-Жака и выйти
за него замуж? Да зачем им. Их устраивало, что она мужняя жена: так меньше
хлопот.
- ...Окна гостиной выходят на море, - донесся до Жислен голосок Луизы,
в нем слышалась обида. - Это, конечно, замечательно, но уж слишком много
света, чересчур.
Жислен почти ее не слышала, погруженная в свои мысли. "Мне сорок семь,
Луизе шестьдесят семь. Я могу послать подальше всех их - Жан-Жаков и прочих
кобелей. Я могу работать. И ни от кого не зависеть. Кому нужны эти
проклятые мужики? Хоть один из них?"
Решительно настроенная Жислен воспряла было духом. Однако ее
решительность через минуту испарилась. Она знала, что лукавит, она совсем
не хочет быть независимой, женщина без мужчины - ничто, всеобщая мишень.
Мужчина нужен - сама не ведая как, она мгновенно всем своим нутром
ощутила, кто именно ей нужен. Она представила его точно наяву: как же он
похож на отца, на кумира ее девических грез... Ну разве она не идиотка?
Идиотка и растяпа! Ведь чувствовала, что ее тянет к нему, и ничегошеньки не
попыталась предпринять! Она резко опустила вилку, нечаянно звякнув ею о
тарелку. Румянец, давно забытый румянец девичьего смущения густо залил ее
лицо и шею.
Луиза посмотрела на нее с плохо скрытой злобой.
Бедняжка Жислен, так, значит, у нее уже климакс, подумала она не без
желчного удовольствия, - а все молодится, никто не знает толком, сколько ей
лет... Луиза решила быть великодушной и сделать вид, что не заметила
предательского климактерического румянца.
- Жислен, душенька, так я могу надеяться? Ты сумеешь справиться к маю?
Волнение, вызванное потрясающим открытием, не лишило, однако, Жислен
способности постоять за себя. Она усиленно сопротивлялась: нет-нет, такой
темп работы нереален, у нее ведь есть и другие заказы. Жислен упиралась до
тех пор, пока Луиза - а ей всегда хотелось иметь именно то, что было
недоступно, - не сдалась. И тогда уже Жислен соизволила смилостивиться.