"Салли Боумен. Актриса (Дестини 3) " - читать интересную книгу автора

- Какие чудесные глаза, и сама она... я... мне... - Он и сам слышал,
как фальшиво звучит его голос.
Слава богу, Элен ничего не заметила. Оторвав глаза от дочери, она
доверчиво и нежно улыбнулась ему.
- Синеглазка. Такого цвета бывает спинка у зимородка.
Льюис еще раз внимательно пригляделся. Нет, у зимородка совсем другой
оттенок. Элен внезапно сжала его руку.
- Хорошо, если они останутся такими яркими, - выдавил из себя Льюис.
Они решили назвать ее Катариной. Потому что у нее была треугольная,
похожая на кошачью мордашка, а широко расставленные ярко-голубые глаза
напоминали Льюису глаза сиамского котенка, который жил у его матери. Очень
скоро Катарина превратилась просто в Кэт, в Киску.
Как и все кошки, Кэт была существом очень независимым и
требовательным. Когда Элен или Льюис держали ее на руках, она глазела по
сторонам, не обращая никакого внимания ни на их ласки, ни на агуканье. Но
стоило уложить ее в кроватку - накормленную перед сном, вымытую, сухую, -
она принималась блажить.
Она кричала все громче, все пронзительней, пока ее снова не брали на
руки. Она замолкала, покуда не оказывалась в кроватке. В первое время
Льюиса это даже развлекало, но чем больше он не высыпался, тем больше
свирепел. Зато Элен стойко переносила бессонные ночи, при первом же писке
послушно вылезая из кровати. Дни стали походить на какой-то бесконечный
конвейер: бутылочку прокипятить, бутылочку наполнить, перепеленать,
промокнуть, присыпать... Иногда он готовил молочную смесь или кормил Кэт из
бутылочки, в те редкие минуты, когда она не капризничала, но пеленки...
нет, это совсем не мужское занятие.
Через пару недель он попытался завести речь о няне, ведь все равно им
скоро нужно будет уезжать в Париж. Элен категорически отказалась. Тогда они
в первый раз и поссорились. Льюис кричал, что ей нужен только ребенок, а на
него ей плевать, в довершение приятной беседы он уговорил полбутылки виски,
после чего, естественно, заснул, "зато выспался", огрызнулся он на
следующее утро.
Еще через день, окончательно оправившись от похмелья, он почувствовал
раскаяние. Если бы хоть любовью можно было заниматься, вздыхал Льюис, он не
ощущал бы себя лишним. Но врач запретил, на целый месяц, а тонкие намеки
Льюиса на то, что имеются иные способы облегчить его страдания, Элен
пропускала мимо ушей. Забравшись вечером под одеяло, она мгновенно
засыпала; он лежал рядом, изнемогая от жгучей обиды и желания, нервы его
были натянуты до предела. Лежал и ждал, когда начнется младенческий крик.
Часом раньше, часом позже - все равно ведь начнется; обычно ждать
приходилось недолго.
Между тем к концу второй недели участились звонки Тэда, пора было
собираться в Париж; Льюис часто ловил себя на том, что с непростительной
укоризной всматривается в треугольное личико Кэт. Какая несправедливость.
Он не чувствовал, что это его дочь, хотя так ждал ее рождения. И теперь он
должен был делать вид, что любит ее, он дал себе обещание заботиться о ней
- а что получает взамен? Кто оценит его жертву, его великодушие? Никто!
Он решил пока не выяснять отношений. Лучше промолчать. Тем более что в
тот день они ждали няню, а через три дня должны были ехать в Париж. Только
вдвоем.