"Элизабет Бойл. Любовь сильнее расчета " - читать интересную книгу автора

одолжил этой женщине огромную сумму денег на финансирование постановки новой
пьесы в театре "Куинз-Гейт".
- Вы - та самая упомянутая здесь Фонтейн? - спросил он.
- Да, - ответила она. - Мадам Фонтейн, к вашим услугам.
Кузина Фелисити, наконец нашедшая свои очки, сразу же уронила их,
услышав это имя, и в неподобающей леди позе шарила по полу, пока не
обнаружила их у ног сарацина. Вооружившись очками, она уставилась на женщину
и ее слугу как на новые диковины, привезенные для королевского зверинца.
Стараясь не обращать внимания на раскрытый рот кузины, Мейсон снова
обратился к своей гостье:
- И вы говорите, что это я одолжил вам эти деньги?
- Да. Разве вы не помните? Понимаю, что сумма невелика для человека с
вашим состоянием и щедростью, но по крайней мере детали и условия соглашения
вы должны бы помнить.
Мейсон снова занялся документом.
- Вы действительно мадам Фонтейн? - возбужденно спросила кузина
Фелисити.
- Да, миледи.
- А это - Хасим?
Женщина снова улыбнулась.
- Да, это мой слуга Хасим.
- Вы играли Елену в "Любовной фантазии"! - Кузина Фелисити
беззастенчиво рассматривала ее лицо. - Ничего удивительного, что я не узнала
вас! Сейчас вы не такая, как на сцене! Вы даже красивее, чем Конфита, в
"Забытом менуэте". Мейсон, мы прославимся! Мадам Фонтейн посетила наш дом!
Это правда, что в течение одной ночи вы спали с принцем и целым полком
гвардейцев?
- Кузина Фелисити! - воскликнул, вскакивая, Мейсон. - Что вы себе
позволяете!
Мадам Фонтейн оглянулась на своего слугу, как бы предупреждая, что не
следует одним ударом смертоносного меча лишать кузину Фелисити жизни за ее
невероятную бестактность.
- Боюсь, слухи несколько преувеличены, - сдержанно возразила дама.
Кузина выглядела явно разочарованной.
- Фелисити, сейчас же извинитесь перед гостьей, - приказал Мейсон.
- Но ты не понимаешь... - начала она. Повернувшись к мадам Фонтейн,
кузина извиняющимся тоном пояснила: - Он был в Оксфорде.
У нее это прозвучало так, словно Мейсон жил в какой-то готтентотской
деревушке в глубине Африки, а не в столице Англии. Прежде чем он успел
остановить ее, Фелисити ринулась к слуге.
- Это правда, что вам вырвал язык сам каирский паша?
Впервые со времени появления Хасима Мейсон заметил на его мрачном лице
проявление какого-то чувства. Он не мог ошибиться - обсидиановые глаза
насмешливо блеснули.
- Это правда? - снова спросила кузина Фелисити.
В ответ на вопрос кузины Фелисити Хасим открыл рот и позволил ей
заглянуть внутрь. Пару секунд кузина разглядывала рот гиганта, затем, издав
леденящий душу вопль, в глубоком обмороке свалилась на руки Хасима. Мейсон
упал в кресло, гадая, что же еще может произойти сегодня.
Мадам Фонтейн, или Райли, как звали ее друзья, обмахивала распростертую