"Элизабет Бойл. Скандальное красное платье ("Хроники Холостяков" #5)" - читать интересную книгу автора

Ее дети...

О Господи! Джинджер и Джон! Как она могла забыть? Глянув на пол,
виконтесса сделала глубокий вдох и, разглаживая дрожащими руками юбку,
быстро придумала план.

Тихо прокравшись к двери, она лишь взглянула на шляпку и перчатки, не
говоря уж о накидке, хотя появление без них на улице достаточно скандально.

Нет времени, сказала она себе, пробираясь по коридору со всеми
предосторожностями, каким научили ее кузины много лет назад.

Талли и Герцогиня. Так она и Талли звали в юности Фелисити. Леди
Госсетт улыбнулась. Ее самые дорогие подруги. Можно представить, как они
хохотали бы, увидев, что она крадется по собственному дому, пытаясь
проскользнуть мимо детей: точно так же в юности они удирали от своей
школьной наставницы мисс Эмери.

Герцогиня, вероятно, предположила бы - и вполне справедливо, - что леди
Госсетт совсем потеряла разум, преследуя призрак моряка, но что еще
оставалось делать?

Это был он. И ничего другого, как последовать за ним, она сделать не
могла.

Спустившись с лестницы, она прижала палец к губам, призывая к молчанию
убиравшуюся в холле горничную. Лакея, который обычно ждал перед дверью, и
вездесущего дворецкого Локли не видно. Пьют чай, решила она.

Виконтесса пересекала холл и слышала из гостиной слова Джинджер:

- Я много раз просила ее переехать с нами за город, но она
отказывается. Ты считаешь, Джон, что мы должны тащить ее туда против ее
желания? Похитить ее? Она была бы шокирована таким грубым обращением.

"Не столь сильно, как ты думаешь, Джинджер, дорогая. Это будет не в
первый раз", - размышляла леди Госсетт. Если бы они знали...

Но нет времени посвящать их в прошлое матери, в грехи ее юности.

Вместо этого она, как мышь, выскользнула из парадной двери, и в тот
миг, когда закрыла ее, что-то в ней вырвалось на свободу. Будто она
перерезала нити, связывающие ее с этим домом, с этой жизнью, с
благопристойным существованием, которого ожидали от нее Джон и Джинджер.

Леди Госсетт исчезла, впервые за долгие годы она снова была Пиппин.

Одним глазом поглядывая на скамью в парке, другим следя за движением,
она, словно безумная, метнулась через улицу, уворачиваясь от карет и