"Элизабет Бойл. Скандальное красное платье ("Хроники Холостяков" #5)" - читать интересную книгу автора

- Что-то надо делать, - приказным тоном объявил новоиспеченный капитан
Госсетт. - Она явно не в порядке.

Леди Госсетт почти видела, как выпрямилась спина сына и расправились
плечи, когда он инструктировал сестру.

"Ох, Джон, осторожнее. Уж тебе ли не знать, как Джинджер воспринимает
твои приказы".

- Она всего лишь упала в обморок, Джон, - сказала леди Клермонт. - Вряд
ли это повод для тревоги.

- Дело не только в обмороке. - Стук каблуков подчеркивал слова Джона.
Он расхаживал перед диваном, где Джинджер, вероятно, играла роль хозяйки
дома. - Тебя не волнует, как она была одета?

"О Господи, опять!" - подумала леди Госсетт, взглянув на свое сиреневое
платье. Оно сшито по последней моде и в высшей степени приличное, хотя она
лично находит нынешние фасоны несколько помпезными.

Теребя кружево и взглянув на пышные рукава, леди Госсетт вздохнула по
прохладному и удобному муслину своей юности. Тогда носили изящные платья,
простые и элегантные, свободных линий, без всяких сковывающих корсетов,
обручей и чрезмерного шуршания.

Голос Джинджер чуть повысился, выдавая раздражение.

- Джон, нет ничего дурного в том, что женщина в мамином возрасте носит
такой унылый цвет. Признаюсь, я удивилась, когда она попросила меня пройтись
с ней по магазинам. Полагаю, она считает сегодняшний день праздником и
хотела принарядиться.

Леди Госсетт фыркнула. "Женщина в мамином возрасте". Она знала, что
дочь ее защищает, и все-таки не следовало добавлять "старую ворону". Она
оглянулась на гардеробную, где скорбной чередой висели черные платья.
Унылые, и скучные, и ужасно гнетущие, словно стая ворон уселась на бельевой
веревке.

- Я предпочел бы, чтобы она демонстрировала должное уважение к памяти
отца. По крайней мере, когда она носит траур, нам не нужно беспокоиться, что
некоторым вроде Фархема придет в голову, что она... она...

Он запнулся, и леди Госсетт пришлось про себя договорить то, о чем ее
сын не хотел даже думать.

Что его мать живая... свободная... все еще способна к страсти.

- Отвратительное понятие, правда, Джон? - тихо сказала она, снова
взглянув на парк.