"Ли Брекетт. Дальний прыжок" - читать интересную книгу автора

усиливалось.
Никто не спал. Никто, кажется, не работал. Похоже, никто уже вообще не
возвращался домой. Все так и жили в барах, на улицах, в видеозалах. Публика
переполняла центры массовой информации и бесцельно бродила толпами по
улицам. Все это напоминало вечер под Новый год, но народу было в тысячу раз
больше.
Совершен Дальний Прыжок. Человек наконец-то добрался до звезд - каждый
клерк, каждая продавщица, каждый бизнесмен и каждый лоботряс ощущали прилив
личной гордости при мысли о таком достижении. Покачиваясь, люди громадными
толпами бродили по Тайме-Сквер, чувствуя собственное величие от приобщения к
истории, от барабанной дроби, открывающей новую эпоху, от всего, что видели
на огромных передающих известия экранах.
Они болтали. Они пили, плакали и смеялись; очень много народу,
размышляя о безграничности галактического пространства, о множестве
находящихся там звезд, шли молиться в церкви. Им внезапно почудилось, будто
перед ними распахнулись какие-то двери, хотя ценности, что за этими дверьми
открывались, были сомнительными.
Большую часть из тех четырех дней, что он провел после своего
возвращения на Землю, Комин бродил по улицам. Как и все остальные, он
слишком сильно волновался, чтобы оставаться дома. Но у него были свои
причины для волнения. Он предоставлял толпе увлекать его куда придется, в
промежутках прокладывая себе плечом дорогу в тот или иной бар, где пил -
впрочем, не слишком много - и думал.
О многом нужно было ему подумать: о жизни и смерти, о последних словах
того человека, о Кочрейнах и о шахматной игре, которую ведут там, на
звездах, игре, где люди заместо пешек.
"Звезды, - размышлял Комин, - и я. Вот он, я, фигура на своей клетке,
которую вот-вот могут съесть, если только я не выберу верный ход".
Тут требовалось пораскинуть мозгами. И проблема делалась еще труднее от
того, что он был не один, даже когда чистил зубы. Стоило ему выйти на улицу,
как за ним следовала тень. В меблированной комнатушке одиночество было
иллюзией. Как только Комин снял эту комнату, там сейчас же установили
подслушивающие и записывающие устройства. Он это знал, но не затруднял себя
поисками, чтобы уничтожить приборы. Чем дольше Кочрейны пребывают в
неведении, тем лучше.
"Они ждут, - думал он. - Ждут моего вступления в игру".
А какова будет его игра? Богатство и слава Кочрейнов, сделавших девять
планет своей вотчиной, простираются настолько далеко, насколько далеко
простираются звезды. Комина же интересует только одно: куда девался Пол
Роджерс.
Не очень-то умно. Но выходит, и Роджерс был не шибко умен, раз когда-то
давным-давно подставил свою безупречную шею под удар ради не настолько уж
безупречного простака по имени Комин, угодившего в большую неприятность. И
сделал это Роджерс по единственной причине - когда-то давным-давно они жили
на одной улице и вместе воровали яблоки.
Комин изучил все опубликованные отчеты о том, как нашли корабль
Баллантайна и что в нем обнаружили. Все отчеты сходились на том, что записи
в бортовом журнале внезапно обрывались на подлете к системе звезды Барнарда.
Или же это означает, что Кочрейны лгут и засекретили часть записей для
собственных целей, или - что Кочрейны говорят правду и не более других знают