"Рэй Бредбери. Тот, кто ждет" - читать интересную книгу автора

- Вы сказали: "На помощь", сэр!
- В самом деле, Мэтьюз? Я в самом деле это сказал?
Меня укладывают в тень, отбрасываемую кораблем: внутри,
в глубоких катакомбах скелета, в темно-красных приливах
крови кто-то кричит, мои руки дергаются, иссушенный рот
раскалывается надвое, ноздри расширяются, глаза выкатываются
из орбит. На помощь! Помогите! Помогите! Выпустите меня!
Нет, нет, не надо!
- Не надо! - повторяю я.
- О чем вы, сэр?
- Не обращай внимания! - говорю я. - Я должен
освободиться, - и я зажимаю рот рукой.
- Сэр, что с вами происходит? - настойчиво кричит
Мэтьюз. Я кричу им:
- Все на корабль! Все, все! Возвращайтесь на Землю!
Немедленно!
В руке у меня пистолет. Я поднимаю его.
- Не стреляйте!
Взрыв! Мельтешение теней. Крик оборван. Свистящий звук
падения.
Через десять тысяч лет. Как хорошо умереть. Как хороша
внезапная прохлада, расслабленность. Я как рука, влитая в
перчатку, восхитительно прохладную перчатку в раскаленном
песке. Как прекрасен всеобъемлющий черный покой забвения!
Однако медлить нельзя.
Треск, щелчок!
- Боже мой, он застрелился! - кричу я, открывая глаза.
Капитан сидит, прислонившись к борту, его череп расколот
пулей, глаза расширены, язык высунут меж двумя рядами белых
зубов. Из головы хлещет кровь. Я наклоняюсь и дотрагиваюсь
до него.
- Глупец, - говорю я. - Зачем он это сделал?
Люди в ужасе. Они стоят над двумя трупами и вертят
головами, озираясь на марсианские пески и отдаленный
колодец, в глубоких водах которого колышется тело Риджента.
С пересохших губ срываются хрипы и всхлипы - они как дети,
не принимающие страшного сна.
Люди поворачиваются ко мне.
После паузы один говорит:
- Теперь, Мэтьюз, капитан - ты.
- Знаю, - неторопливо отвечаю я.
- Нас осталось всего шестеро.
- Боже, все случилось так быстро!
- Я не хочу этого! Нужно немедленно убираться!
Люди раскричались. Я подхожу к каждому и дотрагиваюсь -
на этот раз моя уверенность глубока, она просто поет от
восторга.
- Слушайте! - говорю я и дотрагиваюсь до их локтей, рук,
ладоней.
Мы все смолкаем.