"Рэй Бредбери. Удивительная кончина Дадли Стоуна" - читать интересную книгу автора

зимой. Среди лета к нам сюда доносится запах цветущей липы,
вот честное слово, а в декабре веет Антарктикой - нашатырным
спиртом и мороженым. Садитесь! Лена, ведь правда приятно,
что он приехал?
- Надеюсь, вы любите тушеное мясо с овощами, - сказала
Лена. Рослая, крепко сбитая, она ловко управлялась с
добротной, массивной посудой, которую не разбил бы кулаком и
великан, и озаряла стол ярче всякой лампы; лицо ее, точно
ясное солнышко, так и светилось доброжелательством. Ножи в
этом доме были под стать львиным зубам. Над столом
поднялось облако аппетитнейшего пара и повлекло нас,
ликующих чревоугодников, прямиком в ад. Тарелка моя
наполнялась трижды, и раз от разу я чувствовал, что сыт, сыт
по горло и, наконец, по самые уши. Дадли Стоун налил мне
пива, которое, по его словам, сам сварил из моливших о
пощаде черных гроздьев дикого винограда. А потом он взял
бутылку, в которой не осталось уже ни капли вина, и, дуя в
зеленое стеклянное горлышко, быстро извлек из нее нехитрую
мелодийку.
- Ну ладно, довольно я вас томил, - сказал он,
вглядываясь в меня из той дали, которая разъединяет людей
еще больше, когда они выпьют, но в иные минуты кажется им
самой близостью. - Я расскажу вам, как меня убили.
Поверьте, я еще никому этого не рассказывал. Вам знакомо
имя Джона Оутиса Кенделла?
- Второсортный писатель, который подвизался в двадцатые
годы? - сказал я. - У него было несколько книг. Выдохся к
тридцать первому году. Умер на прошлой неделе.
- Мир праху его. - На мгновенье, как и подобает, мистер
Стоун примолк и опечалился, но едва заговорил, печаль как
рукой сняло.
- Да. Джон Оутис Кенделл. Выдохся к тысяча девятьсот
тридцать первому году. Писатель, который многое обещал.
- Меньше, чем вы, - поспешно вставил я.
- Ну-ну, не торопитесь. Мы вместе росли, Джон и я,
родились в соседних домах, тень одного и того же дуба падала
на мой дом утром, а на его - вечером. Вместе переплывали
каждую встречную речушку, обоим нам приходилось худо от
зеленых яблок и от первых сигарет, обоим завиделся волшебный
свет в белокурых волосах одной и той же девушки, и нам еще
не исполнилось двадцати, когда оба мы отправились искать
счастья, брать судьбу за бока и набивать себе синяки и
шишки. Поначалу у обоих получалось неплохо, но с годами я
стал его обходить, и он все больше отставал. Если на его
первую книгу был один хороший отзыв, то на мою их было
шесть, если на меня была одна плохая рецензия, на него
десяток. Мы были точно два друга в одном поезде, а потом
публика расцепила вагоны. Джонс Оутис оставался позади, в
тормозном вагоне, и кричал мне вслед:
"Спаси меня! Ты оставляешь меня в Тэнктауне, в Огайо, а