"Рэй Бредбери. Надвигается беда" - читать интересную книгу автора

книжки.
- О! Они замечательные, Вилли!
Кугер и Дарк так и норовили соскочить с языка, и стоило
немалого труда как можно небрежнее произнести:
- Ветер так и сдул нас домой. По улицам бумажки летают.
Отец никак не отреагировал на его слова.
- Пап, что новенького?
Рука отца так и осталась лежать на подлокотнике. Он
бросил на сына слегка встревоженный взгляд. Глаза казались
усталыми.
- Да все то же. Каменный лев разнес библиотечное
крыльцо. Теперь рыщет по городу, за христианами охотится.
АН ни одного и нету. Нашел тут было одну в заточении, но уж
больно она готовит хорошо.
- Ну что ты мелешь, - отмахнулась мама.
Поднимаясь к себе, Вилли услышал то, что и ожидал. Огонь
в камине удовлетворенно вздохнул, блики метнулись по стене.
И не оборачиваясь, Вилли буквально видел, как отец стоит
вплотную к камину и наблюдает за превращающимися в пепел
Кугером, Дарком, карнавалом, ведьмами, чудесами...
Вернуться бы, встать рядом с отцом, протянуть к огню руки,
согреться... Вместо этого он продолжал медленно подниматься
по ступеням, а потом тихо прикрыл за собой дверь комнаты.

Иногда ночами, уже в постели, Вилли приникал ухом к
стене. Бывало, там говорили о правильных вещах, и он
слушал; бывало, речь шла о чем-то неприятном - и он
отворачивался. Когда голоса тихо скорбели о времени, о том,
как быстро идут годы, о городе и мире, о неисповедимых путях
Господних на земле или в крайнем случае о нем самом - тогда
на сердце становилось тепло и грустно, Вилли лежал, уютно
пристроившись, и слушал отца - чаще говорил он. Вряд ли они
смогли бы говорить с отцом с глазу на глаз, а так - так
другое дело. Речь отца, с подъемами и спадами, перевалами и
паузами, вызывала в воображении большую белую птицу,
неторопливо взмахивающую крыльями. Хотелось слушать и
слушать, а перед глазами вспыхивали яркие картины.
Была в его голосе одна странность. Он говорил, и говорил
истинно. О чем бы ни шла речь, будь то город или деревня, в
словах звучала истина, - какой же мальчишка не почувствует
ее чары! Часто Вилли так и засыпал под глуховатые звуки
напевного голоса за стеной; просто ощущения, которые еще
секунду назад давали знать, что ты - это ты, вдруг
останавливались, как останавливаются часы. Отцовский голос
был ночной школой, он звучал как раз тогда, когда сознание
лучше всего готово понимать, и тема была самая важная -
жизнь.
Так начиналась и эта ночь. Вилли закрыл глаза и медленно
приблизил ухо к прохладной стене. Поначалу голос отца
рокотал, словно большой старый барабан, где-то внизу. А вот