"Петр Евсеевич Брайко. Партизанский комиссар (Документальная повесть) " - читать интересную книгу автора

буденновца, человека исполнительного, аккуратного и очень добросовестного,
как все настоящие педагоги.
Григорий Яковлевич уже давно сидел в райкоме. Он прибыл сюда в
третьем часу ночи и контролировал ход развертывающегося учения, начав
сразу вести свой, как он в шутку говорил, <судовой журнал>.
Как и Руднев, Базыма тоже был в комсоставской суконной форме и сшитой
на военный манер фуражке. Когда Семен Васильевич вошел в комнату, Базыма
встал из-за стола, шагнул навстречу, вытянулся и, приложив руку к
козырьку, бодро доложил:
- Товарищ руководитель учения! За время вашего отсутствия никаких
происшествий не случилось. Учение развивается согласно разработанному нами
плану. В семь ноль ноль обе стороны заняли исходные позиции.
Руднев дружески улыбнулся, глядя в приятное, гладко выбритое лицо
Базымы, которому очки и маленькие, чуть рыжеватые усики-мотыльки придавали
какую-то особую чеховскую интеллигентность. <Молодец, старина! Хорошо
докладывает, совсем по-уставному. И оделся соответственно обстановке...> -
с удовольствием подумал Руднев.
- Командующие обеих сторон спрашивают, - чуть понизив голос,
продолжал между тем Базыма, - будут ли какие-нибудь дополнительные
указания в связи с изменением погоды?
Руднев перехватил его взгляд, обращенный к заплаканному окошку, сразу
поняв, каких <указаний> ожидают командующие обеими сторонами. Но он все
еще не хотел допускать мысли об отмене учения.
- Вольно, Григорий Яковлевич! - Семен Васильевич протянул ему
по-дружески руку. Затем, сняв с себя брезентовую накидку, повесил ее на
вешалку у двери. - Это хорошо, что все вовремя заняли исходные позиции.
Значит, не подвели! Не испугались дождя!..
- Да, чуть было не забыл, - спохватился Базыма. - Перед вашим
приходом звонили дежурные по танковой части из Сум и по авиаучилищу из
Конотопа...
Руднев, будто его ударило током, быстро повернулся и шагнул вперед. В
глазах его были одновременно и надежда, и скрытая тревога: от танкистов и
летчиков зависело многое. Если они будут участвовать в учениях, ребятам не
страшен никакой дождь.
- Доложили оба, что не смогут принять участия в нашем учении.
- Я так и думал!.. - Руднев с досадой рубанул воздух ладонью. - Тоже
мне... испугались дождя. Значит, в дождь они воевать не намерены.
Скрестив руки на груди, Руднев прошелся по комнате; потом остановился
у окна, поглядел на пузырящиеся дождевые капли в лужицах и снова
повернулся к Базыме.
- Что же будем делать, Григорий Яковлевич? Дождь не прекращается.
Итак: если летчики и танкисты отказались <воевать> в дождь, то, может
быть, хоть попробуем провести учение с ребятами?
Григорий Яковлевич неопределенно двинул плечами. Затем, глядя сквозь
стекла очков на Руднева, заметил неторопливо:
- В такую погоду, Семен Васильевич, и пехоте будет трудно
действовать. Не только танкам!..
- Короче говоря, ты предлагаешь отменить учение?
- Да, Семен Васильевич. Дождь льет уже больше трех часов. Земля
превратилась в месиво. Какое же это учение, когда грязь по колено?