"Мариан Брандыс. Адъютант Бонапарта (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

суммы, нежели они получают на самом деле, и т. д., и т. д., и т. д.!
В таких условиях бедные пиаристы, дабы довести до конца строительство
школ, вынуждены урезать обеденные порции своих воспитанников и экономить
на их одежде.
Протесты и жалобы не помогали. Кичливый магнат не допускал даже
малейшей критики в свой адрес. Энергичный и честный супериор Анджей
Земенцкий, который пытался протестовать против некоторых действий князя
Августа, был по его требованию отозван с должности.
На его место был назначен новый супериор Констанций Клопоцкнй, человек
уступчивый, без собственного мнения, послушно принимающий все указания
владельца майората. Подобным путем рыдзынский владыка убирал со своей
дороги всех, кто только мог ему противоречить.
Такой была Рыдзына, где молодой Юзеф Сулковскин провел восемь лет, то
есть почти треть своей короткой жизни. "Дон Пепи", как звал его
по-испански князь Август, принадлежал к самым привилегированным рыдзынским
ученикам. Однако это совсем не значило, что аномалии этого перегрызшегося
мирка могли остаться для него незамеченными. "Господа кавалеры", так же
как и "казеннокоштные", занимались в своих пансионах только после обеда и
вечером. До обеда они находились в общей школе, где встречались с местными
учениками, с сыновьями немецких служащих, экономов, ремесленников и бедной
окрестной шляхты, немногим отличающейся от мужиков. А так как при средней
школе находилось и приходское училище, то в пределах их наблюдений
находились и крестьянские дети.
Этот повседневный распорядок заставлял встречаться представителей
разных общественных слоев и делал возможным взаимный обмен взглядами. Надо
думать, Юзеф Сулковский во многом это использовал.
Легко представить себе, что маленький дон Пепи должен был почерпнуть от
своих товарищей, среди которых было много законных родственников князя
Августа:
Сулковские из Плоцка, Лубы и Шембеки. "Господа кавалеры", завидуя
выдающимся способностям и привилегированному положению младшего товарища в
доме князя, наверняка не упускали возможности напомнить "подкидышу" его
мутное происхождение.
Не удивительно, что Юзеф Сулковский больше льнул к бедным
"казеннокоштным" и к самым обойденным судьбой школьным товарищам. С ними
он завязывал дружбу, от них узнавал о манере правления князя Августа,
который в сейме выступал с предложением об отмене крепостного права, а
дома драл с мужика последнее, о жестокости и алчности немецких
управляющих, об аферах и сделках арендаторов и ростовщиков.
Эти школьные рассказы являлись для Юзефа первыми, нередко наивно
упрощенными социальными уроками и накрепко запечатлевались в его памяти. И
много лет спустя, во время истальянской кампании, он будет представлять
Бонапарту Польшу как страну несчастного крестьянства, угнетаемого шляхтой
и арендаторами. До конца жизни сохранится в нем неприязнь к немцам и
священникам.
Социальная дифференциация рыдзынской школы пробудила в мальчике
поразительные для его возраста размышления. Как-то вернувшись из школы, он
записал в своем дневнике: "Едва только жить начав, что я сотворил доброго
для ближних своих? Каковы суть права мои на возвышение и отличие в
обществе? Не следует ли подождать, пока я сам не заслужу сего?.."