"Жанна Браун. Переправа" - читать интересную книгу автора

в кроссовках.
За эти три года Ваня здорово вырос, но и теперь комиссар был выше почти
на голову.
- Когда? - все так же хмуро спросил комиссар.
- Завтра. В восемь ноль-ноль. С котелком и ложкой.
Комиссар не отозвался на шутку, чего с ним на памяти Вани еще не
случалось. Значит, разобижен всерьез.
- В Москве был?
- Не успел. Мама сама приехала проводить.
- А отец?
- В Швеции на симпозиуме.
Ваня вытащил из кармана сигареты и с вопросительной улыбкой взглянул на
комиссара. Так открыто он решился впервые с той памятной встречи три года
назад, когда комиссар небрежным жестом выбросил Ванины сигареты в урну.
Виктор Львович тоже вспомнил давнюю историю и усмехнулся:
- Нахал ты, братец, что характерно... А впрочем, теперь ты сам большой.
Валяй. Но только не в мастерской.
Это правило было железным, и ребята никогда не нарушали его даже в
отсутствие мастера.
Они вышли на площадку перед мастерской и уселись рядком на спинку
бывшей садовой скамьи, от которой остались чугунный каркас и две деревянные
планки вверху. Никто не помнил, как и когда попала она на второй этаж
производственного корпуса, но поколения пэтэушников в перерывах и после
занятий выясняли на ней отношения, обсуждали международные проблемы, вопросы
любви и шансы "Зенита" попасть в шестерку сильнейших.
Комиссар потрогал бороду, пропустил рыжеватые колечки между пальцами и
сказал в раздумье, точно мыслил вслух:
- Послушай, Иван. Ты был моим учеником... Теперь ты знаешь о нашем деле
примерно столько же. Но ты - мой ученик. Ты обязан обогнать меня, понимаешь?
Ничего себе - поворот! Ваня иронически хмыкнул.
- Вас? Думаете, это возможно?
- Конечно, непросто, - согласился комиссар, - а ты напрягись.
Захочешь - сможешь, что характерно. И учти, пока это программа-минимум.
- Та-ак, - ошеломленно протянул Ваня, - а какова же тогда
программа-максимум?
- Поговорим, когда вернешься из армии.
- Понятно...
Ваня вся еще не мог прийти в себя. Он не был готов к такому разговору.
Интересно все же, что задумал этот непредсказуемый комиссар сотворить с ним
в будущем, даже не поинтересовавшись, есть ли у человека собственные
планы... И осторожно спросил:
- А все-таки?
- Я сказал: поговорим, когда вернешься. Ну ладно, скажу суть: хочу
видеть тебя счастливым. Устраивает?
- Вполне. Хотя счастье, говорят, вещь эфемерная.
- Смотря для кого. Для меня вполне конкретная. Помнишь, как мы однажды
определили, что такое счастье?
- Помню, конечно. Стать в своем деле незаменимым. Но это было давно,
а...
Ваня запнулся, подумав о Насте. Комиссар тогда утверждал, что только