"Жанна Браун. Переправа" - читать интересную книгу автора

середине плаца под беспощадным солнцем, подгоняемые не менее беспощадным
сержантом.
Нога идет от земли на пятнадцать сантиметров, носок оттянут, частота
ударов - сто десять в минуту. Пройдешь пятьдесят метров - живот начинает
болеть. Немудрено: пресс работает с полной нагрузкой - любой живот
убирается. Руки от груди и назад до упора. Голова поднята. Смотреть только
вперед, иначе нарушишь строй. А если идешь в шеренгу, то есть впереди, -
только глазами чувствуешь плечо соседа. Слышите, комиссар, плечо соседа!
Я чувствую плечи Мишки и Коли: они от меня справа и слева, и от их плеч
идет ко мне волна надежности. Может быть, именно в этом чувстве надежности
плеча товарища и заключена главная философия строя?
После строевой мы не смотрим друг на друга и вообще ни на кого. Куртки
прилипают к спинам, пот течет из-под пилоток не струйками, а полноводными
ручьями, ноги гудят, как телеграфные столбы, в наших некогда умных глазах
отсутствует даже тень мысли... Мы мечтаем об одном - поскорее попасть в
вожделенное место за казармой. Там, рядом со столовой три деревянные длинные
лавки составлены покоем вокруг забетонированной ямы - полковой пепельницы.
Там березы и тень. Там из длинноногого поильника бьет холодный прозрачный
родник...
А неугомонный Вовочка требует:
- А ну, орлы, гляди веселей! Запевай!
Орлы квохчут, как мокрые курицы, недовольно и сварливо. Что за дела?! А
сплясать не требуется? Но Вовочка твердо смотрит на Мишку, и... Мишка
запевает. Первые слова вылетают из его пересохшей глотки с жестяным скрипом.

Не плачь, девчо-онка-а,
Пройдут дожди...

Через минуту мы яростно орем на Вовочку, на себя, на весь белый свет:

Солдат верне-отся,
Ты только жди...

И даже топаем в ногу. Не могу сказать, комиссар, что песня дала нам
силу, но усталость перестала быть главным ощущением. Мы топали через весь
плац и орали, а "старики", пробегая рысцой по своим делам, останавливались и
смотрели на нас, скорее всего с жалостью, но нам-то казалось, что они
завидуют нам - такие мы мужественные, пропыленные, дружные ребята!
Из окон казармы, со всех ее этажей выглядывали дневальные. Им тоже,
конечно, было завидно, и поэтому они кричали Вовочке: "Эй, сержант, не мучай
молодых!", "Давай, сержант, генералом будешь!"
Но нашему сержанту эти выкрики мимо уха. Наш Вовочка гордый человек и
не суетится по мелочам. Он дает нам предметный урок трех "д", которые с его
точки зрения составляют сущность солдата: достоинство, дисциплина, долг.
На этих же днях, комиссар, мы познакомились с командованием полка:
полковником Муравьевым - командиром и подполковником Груздевым - замполитом.
Явление командиров новобранцам происходило торжественно, в клубе.
Полковника Муравьева я до встречи видел не раз, издали. Он из кадровых.
Знаете, комиссар, есть начальники, которые налетят шквалом, наорут, обидят
крепким словом... и тут же забудут. Толку от такого начальника мало, но жить