"Илья Яковлевич Бражнин. Мое поколение " - читать интересную книгу автора

против Петиной фамилии в журнале неряшливую, раскатистую четверку.
Петя, самодовольно усмехаясь, сел на свое место, а во время перемены
сказал Илюше с льстивой снисходительностью:
- Ты, Левин, классический гений.
Долговязый Гошка Ширвинский оглядел с высоты своего роста Илюшу и
постучал карандашом по его черепу.
- Сплошная шишка мудрости, - сказал он, поправляя белый воротничок
длинными выхоленными пальцами.
Толстый Носырин всплеснул короткими руками:
- Тебе бы, Любочка, следовало за него выйти замуж из благодарности.
- Не состоится, неподходящая партия, - с едва заметной гримасой бросил
Петя и покосился на недавнего своего спасителя.
Илюша перехватил этот быстрый брезгливый взгляд и украдкой осмотрел
себя. Выношенная до лоска, короткая в рукавах куртка, потертые брюки, старый
потрескавшийся ремень, - осмотр не доставил ему особого удовольствия.
- Ну вас, - отмахнулся он, досадливо нахмурясь, и поспешно достал из
парты книгу, - история сейчас, надо хоть просмотреть.
- Учись, учись, премудрый гимназист, - одобрил Ширвинский и стал в
позу. - Ученье сокращает нам опыты быстротекущей жизни.
- Кстати, и самую жизнь, - вмешался высокий грузный Никишин.
Ширвинский раздул ноздри и повел носом.
- Кажется, пахнет философией, - сказал он, насмешливо щурясь.
- Кажется, так перекрестись, - буркнул Никитин, метнув Тита Ливия в
парту.
Ширвинский с комической серьезностью перекрестился.
Никишин поднял на него пристальные, металлического блеска глаза, взбил
широкой ладонью и без того взъерошенные волосы.
- Балда, - сказал он сосредоточенно и серьезно, - блестящая,
законченная, кристаллическая, химически чистая балда.

Глава третья

КУЛИК

Вторым уроком была история. Преподавал её классный наставник Степан
Степанович Степанов. Седоусый, с белой гривой волос на голове, с
университетским значком в петлице аккуратного, без единой пылинки сюртука,
Степан Степанович был неукоснительно строг и взыскателен. Но в строгости его
не было ненавистной гимназистам придирчивости. Никто не числился у него в
любимчиках, никто не был записан в безнадежные. Каждый из учеников, даже
лучший из них, мог получить двойку, если он того заслужил, и любой мог
исправить двойку на пятерку, если добросовестно приготовил урок. С учениками
Степан Степанович был прям, открыт и жестко справедлив. Гимназисты, если и
не любили Степана Степановича, то во всяком случае уважали.
Урок начался с выговора Никишину за опоздание на молитву, прошел в
степенной и суховатой тишине и кончился скорострельным перечислением
хронологических дат, что мастерски проделал Санька Шошин. Усердной
скороговоркой и без запинки он перечислил даты важнейших событий
царствования Екатерины Второй, победоносно огляделся и сел на место. Степан
Степанович, любивший хронологию, удовлетворенно крякнул и поставил Шошину